Читать книгу - "Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк"

Кровь Богов и Монстров

СМЕРТНЫЕ БОГИ

КНИГА ТРЕТЬЯ

ЛЮСИНДА ДАРК

Данный перевод является любительским, не претендует на оригинальность, выполнен НЕ в коммерческих целях, пожалуйста, не распространяйте его по сети интернет. Просьба, после ознакомительного прочтения, удалить его с вашего устройства.

Перевод выполнен группой: delicate_rose_mur

Когда это дракон умирал от змеиного яда?

— FRIEDRICH NIETZSCHE

Глоссарий/Список Богов

Ариадна: (Высший Бог), Богиня Тьмы

Акслан: (Низший Бог) Бог Победы

Азаи: (Высший Бог), Бог Силы

Кэдмон: (Высший Бог) Бог Пророчеств

День Нисхождения: национальный Анатольский праздник, посвященный дню Нисхождения Богов в мир смертных.

Данаи: (Высший Бог) Царица Богов, Богиня Красоты и Боли

Деа: (древний язык) ласкательное обращение, означающее либо «Богиня», либо «удача / сокровище».

Демия: (Низший Бог), Богиня Птиц

Денза: деньги, валюта

Божественность: магическими или потусторонними способностями обладают только те, кто являются Богами или произошли от Богов.

Долос: (Низший Бог) Бог Заточения

Город Богов: город, выбранный в качестве дани Богам, обычно более роскошный, чем небольшие города, управляемые Богами-Повелителями.

Бог-Повелитель: Бог / Богиня, которой были предоставлены права править определенным городом или Территорией в качестве его главы.

Гигея: (Высший Бог), Богиня Стратегии

Хатци: (Низший Бог) Бог Путешествий

Пограничные Земли: незаселенные земли за пределами цивилизации смертных и бессмертных, населенные монстрами и незерацианами. Единственный клочок земли на Анатольском континенте, которым не правят и не населяют Божественные Существа.

Македония: (Высший Бог), Богиня Знаний

Маладезия: (Низший Бог) Богиня Восхваления

Смертный Бог: смертный, имеющий божественное происхождение

Нарелль: (Низший Бог) Богиня Писцов

Незераки: кочевые племена смертных или одиночки, которые обычно живут на Пограничных Землях.

Пачис: (Низший Бог) Бог Изучения

Сигюн: (Высший Бог), Богиня Раздора

Талматия: (Низший Бог) Богиня Тщеславия

Терра: термин, используемый для обозначения людей / смертных слуг, которые обитают и служат Богам и детям Бога в Академиях Смертных Богов.

Трифон: (Высший Бог), Царь Богов

Глава 1

Кайра

11 лет…

Мои ноги волочатся по каменному полу. Запах чего-то мокрого и гнилого проникает в мой нос, но у меня не осталось сил поморщится от него. Мои глаза опухли, а конечности не реагируют, когда двое мужчин тащат меня по коридору, слишком резко заворачивают за угол — и моя нога цепляется за трещину в полу.

Носок ботинка застревает, и мне чуть не выворачивает лодыжку, прежде чем трещина отпускает.

У меня перехватывает дыхание. Я никогда в жизни не чувствовала такой слабости. Когда я в последний раз видела солнце? Я скучаю по нему. Я никогда не думала, что буду скучать по прогулкам на свежем воздухе. Я даже не предполагала, что наступит время, когда это окажется недоступно для меня.

Жгучие слезы угрожают наполнить мои глаза. Я даже не пытаюсь их сдержать, но вместо этого позволяю им течь свободно по моим измазанным грязью щекам. Я хочу домой. Желание такое острое и отчаянное, что я сдерживаю очередной всхлип, когда льются новые слезы.

— Сюда, — рявкает один из мужчин. Одна сторона моего тела обвисает, когда мужчина, который держал меня там, исчезает. Скрип металла заполняет тишину, а слабый запах мочи обжигает мои ноздри.

Слегка приподнимая голову — насколько это возможно в моем нынешнем состоянии — я замечаю вход в темную комнату. Камеру. Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Здесь нет окна. Нет света. Я подавляю желание умолять этих людей освободить меня, не причинять мне боли. Они это сделают, попрошу я их или нет. Я начинаю понимать, что лучше просто держать свои просьбы при себе. Взрослым нельзя доверять. Больше нет.

Мужчина, который все еще держит меня, тащит меня вперед, а затем швыряет внутрь. Мой бок сильно ударяется о землю, и я издаю тихий крик боли, когда она пронзает мое тело. Серные наручники на моих запястьях впиваются в кожу, и почему-то от этого я чувствую себя еще более уставшей, чем должна была бы.

Я всегда была крепкой. Сильной девочкой, мой папа часто хвалил меня. Его сильная девочка. Я снова закрываю глаза, игнорируя физическую боль, в то время как эмоциональная агония поглощает все мысли.

— Папа… — Мои губы произносят это слово, но это едва ли больше, чем задыхающийся шепот. Последние силы покидают меня и исчезают, когда дверь в мою камеру снова закрывается, и я слышу щелчок замка.

Я не знаю, как долго я лежу вот так, неподвижная, безразличная, мечтая, чтобы кто-нибудь пришел и забрал меня из этого ужасного места. Меня не волнует, если это означает, что я попаду в плохое место, о котором всегда говорил папа. Место, куда попадают злодеи из историй. Главное — не остаться здесь одной. Без него — любое другое место лучше.

Во рту пересохло, я чувствую пыль и тяжёлый, застоявшийся воздух. Голова словно отрывается от тела. Я понимаю, что физически остаюсь на месте, но разум… разум уносится куда-то далеко. Очень далеко.

К тому времени, как я прихожу в себя, звук шагов эхом отдается от каменных стен, отдаваясь повсюду вокруг меня. Слишком громко. Слишком сильно. Я не могу понять, откуда они доносятся. Затем они умолкают, и снова наступает тишина.

Я все глубже погружаюсь в разум, который стал моим надежным убежищем. Место, которое заставляет меня забыть… обо всем.

— Ты уже сдалась?

Звук чужого голоса пронзает меня, как стрела, вонзающаяся в плоть и кости. Я вздрагиваю, и мои глаза распахиваются. Я обнаруживаю, что лежу на боку, лицом к двери камеры, где сейчас стоит женщина. Она красива, или, по крайней мере, я так думаю. Папа никогда особо не говорил о красоте, но сказал мне, что я всегда была красивой, совсем как моя мама. Кем бы она ни была.

Женщина стоит там, склонив голову набок и скрестив руки на груди. Рядом с ней мальчик со скучающим лицом наблюдает за мной. У него оливковый цвет лица с ямочкой на подбородке. Его волосы темные и коротко подстрижены. Такие же темные глаза поднимают взгляд на женщину, прежде чем снова переводят взгляд на меня. Выражение его лица не меняется. Что-то мерзкое проникает в мою грудь и хватает за сердце. Как он может не чувствовать… что-нибудь, когда он смотрит на меня?

Гнев поднимает свою уродливую голову так, как не поднимал с тех пор, как наручники защелкнулись на моих запястьях