Читать книгу - "Моя жизнь среди индейцев - Джеймс Уиллард Шульц"

– Ужасно, как им не стыдно! Ни одна черноногая так не поступила бы!

Около полудня мы подъехали к верхнему концу заросшей соснами лощины, идущей к далекой Джудит. Здесь в рощице бежал прозрачный холодный ручеек. Мы напились, потом отвели своих лошадей на вершину склона, откуда могли хорошо обозревать окрестности, и позавтракали хлебом и сушеным мясом. Из-за гребня напротив нас выбежала рысцой степная лисица, сбежала по склону в рощу к ручейку и скоро появилась на нашей стороне, принюхиваясь: очевидно, почуяла запах еды.

Лисица подошла, остановившись в тридцати футах, и стала смотреть на нас и на щипавших траву лошадей; потом обошла кругом и наконец растянулась на брюхе с поднятой головой, внимательно следя за нами и часто нюхая воздух; ее тонкий, изящно очерченный нос забавно шевелился. Очевидно, она рассуждала так: «У этих животных странного вида есть какая‐то еда. Подожду-ка я здесь немного и поищу вокруг, когда они уйдут». Во всяком случае, Нэтаки сказала, что маленький зверек думает именно об этом, а у меня были основания полагать, что в таких вещах жена обычно знает, о чем говорит.

– Рассказывала я тебе когда‐нибудь, – спросила она, – про своего деда и его ручную лисицу? Нет? Ну, так слушай.

Однажды ночью сон приказал моему деду поймать степную лисицу, приручить ее и быть с ней ласковым. Он долго обдумывал этот сон, советовался с другими о его смысле, но никто, как и он сам, не понимал, что это значит. На следующую ночь сон сказал ему то же самое, и на третью ночь, и, наконец, на четвертую. Четыре раза сон приказал ему поймать лисицу. Четыре – священное число. Когда дед встал на четвертое утро, он понял, что должен повиноваться велению сна. Он уже не спрашивал, почему или что означает сон, а просто, поев, отправился ловить лисицу. Зверей вокруг было много. Через каждые несколько шагов он видел лисиц, бегущих впереди или сидящих у своих нор, в которых они исчезали при его приближении. У деда был длинный ремень от поводьев, к концу которого он привязал кусок тоненькой полоски замши. Из этой полоски он сделал скользящую петлю. Укладывая ее кольцом вокруг входа в нору, дед отходил назад, насколько хватало длины ремня, а затем ложился, выжидая появления животного. Если лисица высунет голову, стоит дернуть за ремень, и петля затянется у нее на шее или вокруг туловища. Этим способом дети ловят сусликов; дед сам в дни молодости так делал и думал, что таким же манером поймает лисицу. Однако у этих зверей несколько выходов из норы, иногда даже пять или шесть. Если мой дед укладывал петлю вокруг дырки, в которую на его глазах лисица влезла, то животное обязательно выглядывало через другое отверстие и, увидев, что человек лежит неподалеку, пятилось и больше не показывалось, как бы долго он ни выжидал. Так прошел первый день, затем второй. Вечером третьего дня дед затянул петлю на одной лисице, но одним ударом острых зубов она перерезала ремешок и убежала. В этот вечер дед усталый возвращался домой; ему хотелось пить, он был голоден. Вдруг на склоне лощины он увидел пять лисят, играющих у входа в нору; отец и мать сидели неподалеку, наблюдая за выводком. Лисята были совсем маленькие: они еще не могли быстро и ловко бегать, а лишь медленно и неуклюже ползали, кувыркаясь один через другого. Дедушка сел на противоположном склоне лощины и наблюдал за ними, пока не зашло солнце и не наступила ночь. Он все задавал себе вопрос, как поймать одного из детенышей, и молился, призывая богов и духа сна указать ему путь.

Вернувшись в палатку, дед поел, напился, набил и раскурил трубку и снова стал молиться о помощи в предстоящем деле. И вдруг, когда он сидел и молча курил, ему открылся нужный способ. Боги смилостивились над ним. Он лег и спал хорошо.

– Пойди найди мне большую бизонью лопатку, – сказал он моей бабушке после утренней трапезы, – потом возьмешь шкуру бизона и пойдешь со мной.

Они отправились к норе лисят. Очень близко от того места, где накануне играли детеныши, был клочок земли, поросший райграсом [26]. Дед мой начал снимать в середине участка слой дерна, разрыхляя землю ножом. Бабушка помогала ему, пользуясь лопаткой бизона, как белые лопатой, удаляя землю и высыпая ее на бизонью шкуру; затем она относила шкуру, наполненную землей, в сторону и рассыпала ее по дну лощины. Они работали долго, взрезая дерн и копая землю, расширяя яму, пока она не достигла такой глубины, что дед мог стоять в ней. Глаза его находились на уровне земли; окаймлявшая яму оставшаяся трава образовала хорошее прикрытие: лисицы могли бы почуять человека, но увидеть его они не могли.

– Иди домой, – сказал он бабушке, когда они закончили работу. – Иди домой и принеси жертву Солнцу. Моли его, чтобы мне удалось предстоящее дело.

Затем он влез в яму и стоял в ней тихо, выжидая и высматривая, когда выйдут детеныши. Ждал он долго. Ему казалось, что солнце очень медленно движется в сторону гор. Было жарко; деду страшно хотелось пить. У него заболели ноги, но он стоял неподвижно, как сама земля. Незадолго до захода солнца вышла старая лисица и двинулась вокруг клочка райграса. Вдруг лисица почуяла деда и быстро убежала вверх по лощине, не смея вернуться туда, откуда подул ветер, предупредивший ее об опасности, пусть невидимой, но именно поэтому особенно страшной. Вскоре после этого один за другим вышли детеныши; они вылезли медленно и лениво, позевывая и потягиваясь, жмуря глаза от яркого света. Они начали играть, как накануне вечером, и вскоре сбились в кучу, борясь между собой, у края клочка райграса. Тут мой дед быстро протянул руку и схватил одного за шкуру на загривке. «Хайя, братец! – крикнул он. – Попался». Выбравшись из ямы, дед закутал лисенка в полу плаща и поспешил в свою палатку. Он был счастлив. Четыре раза дух сна говорил с ним, и на четвертый день дед выполнил его веление. Он не сомневался, что поимка лисицы к добру.

Дед мой назвал зверька Пу-по-кан (сон). С самого начала лисенок его не боялся. Вскоре зверек подружился с домашними собаками. Его сразу полюбила одна старая сука, и если около палатки начинала бродить чужая собака, сука ее прогоняла. Лис охотно поедал кусочки мяса, которые ему давал лед, и научился лакать воду и суп. Дед запретил всем ласкать лисенка, кормить или