Читать книгу - "Леон Боканегро - Альберто Васкес-Фигероа"

Рыба из реки стала единственным источником пищи, запасы которого не могли быстро истощиться, но было очевидно, что столь многолюдное сообщество не сможет долго питаться одной лишь рыбой.

Внезапно перед ним, словно возникнув из ниоткуда, появился всегда беспокойный, нервный и почти оборванный падре Барбас.

– Что вы об этом думаете? – с тревогой спросил он, словно заранее знал ответ.

– Настоящая катастрофа, – откровенно ответил испанец, качая головой. – Что-то вроде ковчега Ноя накануне потопа. Что вы собираетесь с этим делать?

– А что мы можем сделать? – спросил священник, пожав плечами. – Мы уже несколько месяцев пытаемся ввести хоть какую-то дисциплину, но эти люди, похоже, понимают дисциплину только если она сопровождается цепями и плётками. Мне кажется, они чувствуют, что никогда не укоренятся здесь, поэтому просто наслаждаются свободой, пока новый король Нигера не закует их в цепи и не отправит в неизвестность.

– А почему они не пытаются вернуться домой?

–Потому что знают, что там сразу столкнутся с охотниками за рабами. Здесь же они могут использовать каждую минуту своей свободы.

–Они могли бы объединиться и создать мощную армию, с которой отправились бы на север, где нашли бы обширные территории, богатые дичью и рыбой. Я видел их, когда направлялся сюда.

–Если бы мы снабдили их оружием, первое, что они сделали бы – это уничтожили друг друга. Ибо предпочтет убить йоруба, даже если тот сражается на его стороне, а не мандинго из вражеского лагеря. Так было с начала времен, и так будет продолжаться, как бы мы ни пытались объяснить им, что их будущее в опасности.

–Печально.

–Да, печально, – признал священник. – Но глубоко человеческо. Племенная ненависть – это то, что они знают с колыбели, и никто раньше не говорил им о братской любви или солидарности.

–Значит, они заслуживают быть порабощенными?

–Нет! Никогда! – возмутился старик. – Никто не заслуживает быть порабощенным. Единственное, что они заслуживают, – это образования. Но «цивилизованным» никогда не было интересно обучать «дикарей». Кто тогда будет рубить сахарный тростник? И где найдется такая дешевая рабочая сила?

–Но, насколько мне рассказывали, ибос и йоруба ненавидели друг друга насмерть еще до того, как была открыта Америка…

–Верно: они ненавидели друг друга. И будут продолжать ненавидеть в течение следующей тысячи лет. Но христиане не делают ничего, чтобы исправить эту проблему. Напротив, мы способствуем ее обострению, поддерживая рабство.

–А что на это говорит Папа?

–Папа? – переспросил другой с недоумением. – О чем вы говорите? Отмена рабства – задача, которая выходит за пределы возможностей любого Папы, каким бы великим ни было его желание. Да и желания пока никто не проявил. Отмена рабства – это задача, которая касается почти всех, кто называет себя «христианами». И очевидно, что большинство из них убеждено: у чернокожего больше шансов на спасение, если он рубит тростник на плантации на Кубе, чем если он охотится на обезьян в африканских джунглях.

–А не так ли это?

–Кто может точно сказать, где находится спасение? Кто утверждает, что более логично любить Бога, охотясь на обезьян на свободе, чем рубить тростник в цепях? Ненависть к тем, кто нас угнетает, легко может перерасти в отвращение к тому, кто имеет власть остановить это унижение, но ничего не делает.

–К Богу?

–К кому же еще?

–Странный священник, честное слово.

–Я уже давно перестал считать себя священником, – уточнил грязный старик. – Я больше не чувствую себя священником, ни священнослужителем, ни миссионером, ни даже слугой Христа.

–В таком случае, что вы здесь делаете?

–Откуда мне знать?

Он исчез в толпе, так же внезапно, как и появился, оставив собеседника еще более озадаченным, чем раньше. Странный разговор лишь подтвердил его первое впечатление.

Это был подземный мир, погруженный в хаос.

–Вы думаете, я этого не осознаю? – ответила Селеста Эредия три ночи спустя, когда он выразил свое мнение, стоя у борта «Серебряной дамы». – Я была бы глупа, если бы не понимала, что ситуация выходит из-под моего контроля. Я, белая, воспитанная во дворце губернатора острова Маргарита, ближе к фульбе или бамилеке, чем они друг к другу, несмотря на то, что имеют одинаковый цвет кожи и родились в схожих джунглях. Иногда я могу понять одних, иногда – других, но стоит их собрать вместе, и я уже не могу понять никого.

–И как долго вы собираетесь продолжать это?

–До последнего вздоха.

–Почему?

–Не думаю, что стоит объяснять.

–Попробуйте!

–Нет. Мои чувства принадлежат только мне, и я никогда их не делюсь. Я буду продолжать бороться за свободу этих людей, зная, что они сами обрекут меня на провал.

–Прольется слишком много крови.

–Откуда вы знаете?

Капитан Леон Боканегра на мгновение отвлекся на спокойное лицо девушки – самое гармоничное, какое он когда-либо видел за свою бурную жизнь, – но быстро вернулся к своей мысли.

–Я провел большую часть своей жизни на старой «караке», где десятки пассажиров теснились на протяжении долгих путешествий, – сказал он. – Со временем я научился предсказывать, когда группа людей находится на грани взрыва. – Он указал на берег реки, где горели десятки костров, освещавших стены гордой крепости. – Пройдя через эйфорию от обретенной свободы, эти дикари возвращаются к своим старым привычкам. Для большинства из них кровавая племенная война, сопровождаемая каннибалистическими ритуалами, – это насущная необходимость.

–Насколько мне известно, случаев каннибализма здесь не было, – заметила девушка.

–То, что вы о них не знаете, не значит, что их не было, – поправил ее собеседник, жестом раздвинув руки, будто объясняя очевидное. – Урко Уанкай уверяет, что видел, как товарищи по плену поедали умерших от усталости. – Он цокнул языком, отгоняя дурные мысли. – И за все мои годы в солеварне я никогда не пробовал мясо, которое мне предлагали, убежденный, что оно принадлежало человеку.

–Хвала Богу!

–Мы в Африке, разве вы не заметили?

–Как вы думаете, чем я занималась все это время? – отозвалась девушка почти с агрессивной горечью. – Почти все, что я делала, – это осознавала, что покинула несправедливый и жестокий континент, чтобы попасть на другой, еще более жестокий и несправедливый. В Америке черных просто эксплуатируют до смерти. Здесь их эксплуатируют так же, но иногда еще и едят.

–Главное, чтобы они не съели нас.

–Вы думаете, они способны на это?

Леон Боканегра чуть не ответил, что он был бы счастлив съесть ее прямо здесь, от макушки до кончиков пальцев ног, но вместо этого лишь улыбнулся, зная, что она этого не заметит.

–Почему нет? – сказал он. – В большинстве случаев каннибализм – это не