Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

всего-навсего русской транскрипцией слова «Enormous», переводимого с английского языка как «громадный», «огромный», а в американском английском имеющего еще и значение «чудовищный», «ужасный». В январе 1943 года в Америку выехал сам Квасников, чтобы на месте руководить сбором научно-технической информации.

Насколько разведка помогла в создании нашей бомбы? Сильно. Харитон утверждал: «Разведка помогла нашим физикам максимально сократить время, помогла избежать „осечки“ при проведении первого атомного взрыва, имевшего огромное политическое значение. Разведка сделала И. В. Курчатова самым информированным физиком-ядерщиком, который, зная достижения своих коллег, одновременно на важном начальном этапе ядерной гонки был посвящен в результаты западных специалистов». «Данные разведки примерно на год сократили время создания советской атомной бомбы», – писали сотрудники Курчатовского института в 2017 году.

Этапной вехой можно считать сведения разведки о плутонии («эка-осмии»).

Курчатов 22 марта 1943 года в послании зампреду СНК и наркому химической промышленности Михаилу Георгиевичу Первухину подчеркивал: «Бомба будет сделана, следовательно, из „неземного“ материала, исчезнувшего на нашей планете. Как видно, при таком решении всей проблемы отпадает необходимость разделения изотопов урана, который используется и как топливо, и как взрывчатое вещество».

11 февраля 1943 года выходит еще одно постановление ГКО за подписью Молотова: «1. Возложить на тт. Первухина М. Г. и Кафтанова С. В. обязанности повседневного руководства работами по урану и оказывать систематическую помощь специальной лаборатории атомного ядра Академии наук СССР. 2. Научное руководство работами по урану возложить на профессора КурчатоваИ. С. 3. Разрешить Президиуму Академии наук СССР перевести группу работников специальной лаборатории атомного ядра из г. Казани в г. Москву для выполнения наиболее ответственной части работ по урану… 10. Обязать Ленсовет (т. Попкова) обеспечить демонтаж и отправку в Москву оборудования и циклотрона Ленинградского физико-технического института. 11. Обязать руководителя специальной лаборатории атомного ядра проф. Курчатова И. С. провести к 1 июля 1943 г. необходимые исследования и представить Государственному комитету обороны к 5 июля 1943 г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». Этим же постановлением наркоматам черной металлургии, среднего машиностроения, электропромышленности, цветной металлургии, финансов поручалось к 1 марта – 15 мая изготовить и поставить для лаборатории Курчатова все необходимое ему оборудование и сырье.

Начальником (директором) Лаборатории № 2 АН СССР в соответствии с распоряжением по АН СССР от 10 марта 1943 года № 122 был назначен Курчатов. Продолжая формально оставаться в штатах Академии наук, новая лаборатория и ее руководитель фактически подчинялись ГКО. Первые курчатовцы трудились в обоих временно выделенных помещениях: в здании Сейсмологического института в Пыжевском переулке в Замоскворечье и в помещениях Института общей и неорганической химии (ИОНХ) на Калужской улице.

К числу первоочередных работ, без которых программа не могла быть реализована, Курчатов относил получение чистейших реакторных материалов – металлического урана и графита; специальных алюминиевых сплавов; создание измерительной техники для обеспечения мер радиационной безопасности.

Идея создания плутониевой бомбы окончательно укрепилась в сознании Курчатова после того, как в июле 1943 года разведка, наконец, предоставила ему информацию о пуске Ферми экспериментального ядерного реактора. Сам факт практического осуществления цепной реакции на первом в мире ядерном реакторе Курчатов оценил как «событие выдающееся». Он заключает: «Таким образом, главной целью стало создание уран-графитового котла как базы для следующего шага – промышленного производства „ядерной взрывчатки“ – плутония».

Как подчеркивают ученые-ядерщики из Сарова, «это было поистине провидческое решение. Выбор Курчатова, с одной стороны, определил развитие нового вида техники – ядерных реакторов, приведших впоследствии к созданию ядерной энергетики и ядерных силовых установок. Это были несравненно более богатые практические и технологические результаты, чем те, которые были бы получены в случае выбора физически очевидного „уранового пути“».

Одновременно Курчатов занимался созданием научного коллектива. Он получил право оформить для начала на работу в Москву 100 сотрудников, взяв их из любых отраслей промышленности и с фронта. Ядро Лаборатории № 2 составили ленинградские физтеховцы.

К концу лета 1943 года число сотрудников не превышало 20 человек, к весне 1944 года – 50. С весны 1944 года по специальному решению правительства начали прибывать демобилизованные из армии будущие ведущие научные сотрудники Курчатова. К концу 1944-го численность сотрудников лаборатории составляла до 100 человек, из которых половину составляли научные сотрудники, а другую половину – лаборанты, водители и кочегар. Курчатова не смущало, что большинство набираемых сотрудников не имели даже ученых званий и научных степеней. Зато они были молоды, талантливы, преданы науке и разделяли цели своего молодого руководителя, получившего прозвище «Борода».

Научными руководителями основных направлений проекта по предложению Курчатова были утверждены: Алиханов – тяжеловодное, Кикоин – диффузионное, Арцимович – электромагнитное разделение изотопов урана, Харитон – конструирование атомной бомбы, Леонид Михайлович Неменов – строительство циклотрона, Борис Васильевич Курчатов (брат) – получение плутония, Виктор Александрович Давиденко и Флеров – изучение резонансного поглощения нейтронов в уране-238. Создание атомных котлов (реакторами их станут называть позже) на природном уране с углеродом в качестве замедлителя Курчатов взял на себя. Такая система давала быструю возможность получить плутоний.

Курчатов был наделен чрезвычайными полномочиями по мобилизации любых человеческих и материальных ресурсов. Он присмотрел место в Покровском-Стрешневе, где уже начинались работы по строительству нового здания Всесоюзного института экспериментальной медицины, и именно на этой базе будет создан комплекс зданий, куда перебралась Лаборатория № 2.

Первые корпуса Лаборатории № 2 на окраине бывшего Ходынского поля были готовы к лету 1944 года. Поначалу поле стало преображаться в сельскохозяйственное угодье. Создатели бомбы выращивали для прокорма картофель, огурцы, помидоры, редис, патиссоны, кабачки и зелень.

Не все шло гладко. Курчатов 29 сентября направил Берии записку «О неудовлетворительном состоянии работ по проблеме», где настаивал на введении чрезвычайных мер для форсирования научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию предприятий атомной промышленности. После рассмотрения этой записки 3 декабря 1944 года было принято распоряжение ГКО «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2 Академии наук СССР». Курчатова обязали разработать и представить ГКО план научно-исследовательских и экспериментальных работ на 1945 год. Этим же постановлением Государственный комитет обороны возложил контроль над организацией работ на Берию. Молотов перестал курировать ядерный проект по понятной причине – в последующие месяцы и годы предстояло решать судьбы послевоенного мира на серии международных конференций. Молотова просто физически не будет в стране большую часть времени. Руководить атомным проектом из-за рубежа невозможно.

В плане на 1945 год наряду с продолжением научно-исследовательских работ Курчатов намечал уже и проектно-технические: «Разработать эскизный проект опытного завода по получению урана диффузионным методом и технический проект одной секции этого завода; разработать эскизный и технический проект уран-графитового котла; разработать техническое задание на проектирование атомного снаряда-бомбы; спроектировать завод диффузионного