Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Василевский 14 августа отдал распоряжение командующему 2-м Дальневосточным фронтом Пуркаеву и командующему Тихоокеанским флотом Юмашеву подготовить и провести имеющимися на Камчатке силами, не дожидаясь прибытия подкреплений, Курильскую десантную операцию с целью занять северную часть Курильских островов. Силы на Камчатке в тот момент были небольшими: соединения и части Камчатского оборонительного района (КОР) во главе с генерал-майором Алексеем Романовичем Гнечко и Петропавловской военно-морской базы (ПВМБ), которой командовал капитан 1-го ранга Д. Г. Пономарев. Именно им Пуркаев приказал, используя благоприятную обстановку, занять острова Шумшу, Парамушир, Онекотан десантом полков 101-й стрелковой дивизии и морской пехоты, дислоцированной на ПВМД. Для переброски задействовать все корабли и плавсредства базы, суда торгового флота и пограничных войск, самолеты 128-й авиадивизии.

Между тем в Москве завершался советско-китайский дипломатический марафон. 14 августа состоялся еще один – последний – тур переговоров между Молотовым и Сун Цзывэнем. Наконец, договоренность была достигнута.

Молотов по итогам переговоров с Суном пригласил Гарримана.

– Хотя советское правительство и уступило китайцам по сравнению с тем, что было предусмотрено в Ялтинском соглашении, мы считаем достигнутые результаты в общем удовлетворительными, – заявил нарком. – Будет подписан договор о союзе и дружбе, соглашения о Порт-Артуре, Дальнем, КВЖД и ЮМЖД. Кроме того, достигнуто соглашение о признании китайским правительством независимости Внешней Монголии, если после окончания войны с Японией, в результате плебисцита, народ Монголии выскажется за независимость. Что касается Маньчжурии, то будет подписано соглашение об отношениях между советским главнокомандующим и китайской администрацией после вступления в Маньчжурию советских войск. Эксплуатация КВЖД и ЮМЖД, которые будут объединены в одну дорогу, будет построена на паритетных началах.

Гарриман поблагодарил за информацию и тут же добавил:

– Президент хотел бы, чтобы в связи с заключением советско-китайских соглашений как советское, так и китайское правительства сделали заявления о своем согласии с политикой открытых дверей в Китае, принципом равных возможностей для торговли и прочего. Опубликование такого заявления сильно помогло бы обеспечить советско-китайским соглашениям поддержку американского общественного мнения и предотвратило бы всякого рода кривотолки.

– Советско-китайские соглашения не содержат каких-либо ограничений в отношении политики других стран в Китае, – ответил Молотов. – Кроме того, в Ялте не предусматривалось опубликования такого заверения, о котором Вы говорите. И советско-китайские соглашения касаются двух стран – Китая и Советского Союза.

– Тем не менее прошу еще раз довести до сведения Сталина эту просьбу президента Трумэна.

Молотов обещал довести. И довел. Сталин просьбу, по сути, проигнорировал.

Договор и так нес на себе слишком сильные следы американского вмешательства, что генсеку не нравилось. Подтверждением этого служат раздраженные пометки самого Сталина на полях его набросков по итогам советско-китайских переговоров. Напротив пункта о Дальнем рукой Генсека написано «вмешательство США». А внизу документа – «постоянный контакт Сун Цзывэня с Гарриманом» и «попытки американского правительства вмешиваться через Гарримана в ход переговоров».

Как бы то ни было, Молотов и Ван Шицзе подписали целый пакет документов. Китайская сторона – да и американская – понимала, что отсутствие договоренности означало лишь предоставление Советскому Союзу полной свободы рук в его победоносном шествии по китайской земле и после его завершения.

Договор о дружбе – на 30 лет – предусматривал обязательства «совместно с другими объединенными нациями вести войну против Японии до окончательной победы» и «предпринимать все находящиеся в их власти меры для того, чтобы сделать невозможным повторение агрессии и нарушение мира Японией». Обязались «не заключать какого-либо союза и не принимать участия в какой-либо коалиции, направленной против другой договаривающейся стороны».

Востоковед Юрий Вадимович Тавровский справедливо об этом договоре: «Он был первым международно-правовым документом, который отражал новый статус Китайской Республики как одной из стран-победительниц во Второй мировой войне, достойной равного положения с другими великими державами».

Соглашение о Китайской Чанчуньской железной дороге (включала КВЖД и ЮМЖД) предусматривало, что они «перейдут в общую собственность СССР и Китайской Республики и будут эксплуатироваться ими совместно… Совместная эксплуатация вышеупомянутых дорог будет осуществляться единым управлением под китайским суверенитетом как чисто коммерческое транспортное предприятие… Право общей собственности на вышеуказанную дорогу принадлежит обеим странам в равной степени и не должно переуступаться ни полностью, ни частично… Советское правительство имеет право перевозить по дороге в транзитном порядке без таможенного досмотра военное имущество в опечатанных вагонах, охрана которых будет осуществляться железнодорожной полицией». Через 30 лет, на которые заключался договор, «Китайская Чанчунская железная дорога со всем имуществом безвозмездно переходит в полную собственность Китайской Республики».

Соглашение о порте Дальнем объявляло его «свободным портом, открытым для торговли и судоходства всех стран». Китайское правительство соглашалось «в указанном свободном порту выделить для передачи СССР в аренду пристани и складские помещения на основе отдельного соглашения… Администрация в Дальнем будет принадлежать Китаю».

Соглашение об отношениях между советским военным командованием и китайской администрацией после вступления наших войск на территорию Трех восточных провинций, то есть Маньчжурии, устанавливало, что «верховная власть и ответственность в зоне военных действий во всех вопросах, касающихся ведения войны… будет возложена на Главнокомандующего советских вооруженных сил». При нем «будет назначена китайская военная миссия». «Как только любая часть возвращенной территории перестанет быть зоной непосредственных военных действий, Национальное правительство Китайской Республики будет принимать на себя всю власть по линии гражданских дел». Была и протокольная запись: «Генералиссимус Сталин не пожелал включить пункт об эвакуации советских войск в течение трех месяцев после поражения Японии… Однако Генералиссимус Сталин заявил, что в течение трех недель после капитуляции Японии советские войска начнут эвакуацию».

Таким образом, Советскому Союзу возвращались многие права и привилегии, которыми пользовалась ранее Россия в Маньчжурии по Союзному договору 1896 года и по другим соглашениям с Китаем, утраченные в результате поражения в русско-японской войне 1904–1905 годов и последующих военных акций Японии. Москве возвращалось право на использование военно-морской базы Порт-Артур и порт Дальний. Вместе с железными дорогами в совместную с Китаем собственность переходили десятки крупных промышленных предприятий и многие другие объекты, также построенные Россией, и обслуживающие дороги. Кроме того, китайское правительство выражало согласие на использование на паритетных началах всего мощного военно-промышленного и другого хозяйственного комплекса в Маньчжурии, который обслуживал до недавнего времени японскую Квантунскую армию.

Договор гарантировал возвращение Маньчжурии под суверенитет Китая после его освобождения от японских оккупантов. СССР взял на себя обязательство не вмешиваться во внутренние дела Китая в части, касающейся провинции Синьцзян. Заметим, что справиться с этой проблемой китайское правительство было бы не в состоянии в случае малейшего желания СССР повлиять на события в Синьцзяне.

Советская нота в связи с подписанием