Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

с Советским Союзом и МНР японцы создали 17 укрепленных районов, каждый из которых занимал 50-100 км по фронту и до 50 км в глубину. Четыре укрепленных района были построены в Корее и один против Северного Сахалина. Острова Курильской гряды прикрывались береговыми артиллерийскими батареями, укрытыми в железобетонные сооружения. Созданные Квантунской армией «приграничные укрепления с многоярусным расположением огневых точек, с развитой сетью подземного хозяйства, с многочисленными минно-взрывными противотанковыми и противопехотными заграждениями, с ярко выраженной системой круговой обороны сделали последнюю весьма мощной… Японцы подготовили для обороны все пограничные населенные пункты. Строения имели амбразуры для ведения огня. Многие из административных и жилых сооружений являлись своеобразными крепостями».

Советским войскам предстояли бои на очень сложном и разнообразном театре военных действий, который охватывал территорию Маньчжурии, Внутренней Монголии, Северной Кореи и прилегающую акваторию морей бассейна Тихого океана. Историк Вячеслав Зимонин пишет: «Площадь сухопутной части ДВ ТВД составляла 1,5 млн кв. км, где проживали 70 млн человек. Эта огромная территория превосходила размеры территорий Германии, Италии, Франции и Англии, вместе взятых. Она простиралась с севера на юг на 1500 км, с запада на восток на 1200 км. Общая же протяженность линии границы, вдоль которой советским войскам предстояло развертывать военные действия, составляла более 5 тысяч км. Сухопутная часть ТВД по своим физико-географическим условиям была весьма сложной и представляла собой сочетание горно-таежной, болотистой и пустынной местности при наличии развитой гидрографической сети к востоку от хребта Большого Хингана…

Обширной была и морская часть театра, на которой действовал советский Тихоокеанский флот. Она включала бассейны Охотского, Японского и Желтого морей и акваторию северо-западной части Тихого океана. Ее протяженность в меридиональном направлении составляла 7,5 тысяч км».

Японский флот к августу 1945 года имел до 500 боевых кораблей. Хотя основные силы его были отвлечены на борьбу против ВМС США и Великобритании, Токио обладал способностью быстро перебросить свои корабли в Японское море.

Армиям предстояло действовать в совершенно разных условиях. Так, конно-механизированная группа генерал-полковника Иссы Александровича Плиева, входившая в состав Забайкальского фронта, должна была «наступать по безводной, соленой, выжженной солнцем пустыне Гоби. Китайцы зовут ее „Шамо“, что означает „пустыня смерти“. Мы ее называли „противником номер два“… Наши инженеры подсчитали, что войскам группы ежесуточно требуется несколько сот кубометров воды… Нам было ясно, что имевшиеся в пустыне водные источники не смогут удовлетворить потребностей колоссального количества войск и техники. К тому же противник, без сомнения, постарается многие источники вывести из строя… Недостаток воды оставался для нас страшным бичом в течение всей операции».

В Приморье, как говорил Мерецков, ему «сильно повезло»: «возьмите некоторые укрепления линии Маннергейма, добавьте к этому карельские леса (только погуще), бездорожье Заполярья, болота Новгородской области и восточный климат, и вы получите район к западу от озера Ханка, в карту которого в то время я ежечасно всматривался».

При этом в японской военной организации были и очевидные слабые места, на которые обращал внимание Штеменко: «В условиях огромных пространств здешнего театра войны у Японии не могло хватать сил для сплошного занятия границы… На ряде участков госграницы Маньчжурии с МНР, имевших большую протяженность и открытых для действий всех родов войск, инженерных сооружений не оказалось и совершенно отсутствовали части прикрытия… Слабость монгольского фланга Квантунской армии позволяла рассчитывать на выход здесь в тыл противнику…

Стратегическое положение Квантунской армии характеризовалось прежде всего ее удаленностью от метрополии. Связи с Японией не везде были удобными, коммуникации растянуты… Квантунская армия была как бы охвачена огромной дугой, образуемой на протяжении почти 4500 километров государственными границами Советского Союза и МНР. К этому добавлялась и ненадежность китайского тыла… Врагом японских милитаристов являлся весь Китай… Генералу Ямада приходилось ориентироваться на Корею, где японцы утвердились давно. Для Квантунской армии Корея была и основным источником питания, и операционной базой на случай чрезвычайных обстоятельств. Но и в Корее народные массы люто ненавидели оккупантов… Таким образом, куда ни кинь, тыл являлся ахиллесовой пятой Квантунской армии». И, конечно, теперь ей противостояла мощнейшая советская военная организация.

Понятно, с каким вниманием и беспокойством ожидали в Токио вестей из Потсдама и Москвы, переживая по поводу возможных договоренностей союзников, о которых в Токио могли только догадываться. Сильнее всего японцев волновала перспектива вступления с ними в войну Советского Союза. 4 августа оперативный отдел Квантунской армии пришел к выводу, что до сентября у Красной армии нет возможности начать наступление, как маловероятны и перспективы подобного наступления до весны 1946 года.

Подписи Советского Союза под Потсдамской декларацией не было, и это было расценено в Японии как возможность предпринять новые попытки вовлечь Москву в переговоры. Того писал, что «невзирая на мои неоднократные инструкции послу Сато в Москве добиваться от СССР быстрой реакции на нашу просьбу о посредничестве, ему никак не удавалось попасть на прием к кому-либо из советских официальных лиц, за исключением заместителя наркома Лозовского. Наконец, Сато сообщил, что Молотов вернулся из Потсдама в Москву 5 августа и примет его 8-го в 17.00».

Волновались и в Китае. 5 августа Владимиров записывает в дневник: «Мао Цзэдун предпринимает лихорадочные попытки разузнать намерения Москвы и одновременно как-то вынудить Москву в будущей войне с Японией активно вмешаться во внутренние дела Китая. Его мечта – с помощью Красной Армии подвергнуть разгрому и гоминдановский военный и административный аппарат в районах, сопредельных с зоной боевых действий».

Но Советский Союз еще не закончил переговоры с официальным правительством Китая.

Чан Кайши ожидал выступления СССР со смешанными чувствами, которые во многом отражали и чувства американцев. Конечно, он хотел, чтобы СССР разгромил японцев, но не желал, чтобы Москва хоть как-то воспользовалась плодами своей победы. Договор с Советским Союзом все еще не был заключен. И без подталкивания со стороны Трумэна, который не хотел предоставлять Сталину полной свободы рук, коей бы он пользовался в отсутствие двустороннего соглашения с Китаем, Чан Кайши мог бы и дальше тянуть резину.

Трумэн и на обратном пути через океан по-прежнему держал руку на пульсе советско-китайских переговоров и всячески подвигал китайскую сторону к ужесточению позиции. Он свидетельствовал: «Мы надеялись, что, несмотря на долгий, затянувшийся процесс, наши два военных союзника смогут прийти к соглашению. Сталин заявил, что Россия не вступит в войну против Японии, пока не заключит соглашение с Китаем. Именно по этой причине я призвал Чан Кайши продолжать переговоры в Москве…

5 августа я поручил госсекретарю Бирнсу, находившемуся на борту „Августы“, послать новые указания послу Гарриману. Я попросил Бирнса, чтобы Гарриман передал Сталину, что мы считаем, что Сун уже выполнил ялтинские требования. И мы просим