Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

конференции участвовали Г. К. Жуков, Н. Г. Кузнецов, Ф. Я. Фалалеев, С. Г. Кучеров, – писал Штеменко. – От Генштаба поехали А. И. Антонов, А. А. Грызлов, Н. В. Славин и М. А. Вавилов с небольшим обслуживающим аппаратом. Я был оставлен для текущей работы в Генштабе».

Вспоминал адмирал Кузнецов: «14 июля еще затемно наш самолет оторвался от взлетной дорожки Центрального аэродрома и взял курс на запад. В 1936 году с этого же аэродрома я отправился в Испанию… На огромном летном поле аэродрома Темпельгоф стояло много самолетов. В основном это были наши, советские, но, помнится, пока мы спускались по трапу, приземлилось несколько самолетов с американскими и английскими опознавательными знаками.

Нас встретили командующий Днепровской флотилией В. В. Григорьев и советский комендант Потсдама. Участие моряков в боях за Берлин было, конечно, более чем скромным. Но все же приятно сознавать, что наши корабли и здесь повоевали.

Командование Днепровской флотилии приготовило для приехавших на конференцию моряков особняк неподалеку от Потсдама. Как рассказывали, он принадлежал богачу Адлону, владельцу фешенебельных отелей во многих европейских столицах… Я всего дня два прожил в этом особняке. Членов советской делегации разместили потом в Бабельсберге.

В Бабельсберге мы часто встречались с Антоновым, прилетевшим в один день со мной. Его уже больше всего занимали дальневосточные проблемы. Начальник Генерального штаба интересовался состоянием и готовностью Тихоокеанского флота.

– Возможно, в ближайшие дни вам тоже придется поехать туда, – предупредил он».

Трумэн и бомба

Президент Трумэн отправился в Потсдам в ожидании и предвкушении важного события – испытания ядерного оружия.

Любопытно, что Трумэн узнал об американской ядерной программе гораздо позже Сталина. В день инаугурации Трумэна наскоро прошло заседание кабинета министров. Дождавшись, когда коллеги покинули зал, Стимсон задержался, чтобы коротко, не вдаваясь в детали, проинформировать нового президента: США находятся накануне создания принципиально нового «взрывного устройства невероятной разрушительной силы». Так Трумэн впервые услышал об атомной бомбе. В это трудно поверить, но в тот день Сталин и Молотов были куда более информированы об американском ядерном проекте, чем президент Соединенных Штатов.

На следующий день, 13 апреля, Трумэн встретился с военной верхушкой: «Это было в одиннадцать, когда военный министр Стимсон и военно-морской министр Форрестол пришли вместе с генералом Джорджем Маршаллом – начальником штаба армии, адмиралом Эрнстом Кингом – командующим военно-морскими операциями, генерал-лейтенантом Барни Джилсом из ВВС и адмиралом Уильямом Леги, руководителем аппарата президента…

Их доклад мне был коротким и по делу. Германия, сказали они мне, не будет полностью повержена, по крайней мере, на протяжении шести месяцев. Япония не будет завоевана еще полтора года». Как видим, руководство американских вооруженных сил было настроено на долгую войну.

С другим настроением пришел в кабинет президента друживший с ним Джеймс Бирнс, бывший сенатор, а тогда директор Управления военной мобилизации. Именно он поведал Трумэну о деталях «Манхэттенского проекта» и о том, какие военные и дипломатические преимущества сулит его успех. По словам Трумэна, Бирнс рассказал ему, что «Соединенные Штаты завершают работу над взрывчатым веществом такой огромной силы, что оно в состоянии уничтожить весь земной шар». Бирнс, в отличие от Трумэна, неплохо ориентировался в международных делах. Он был участником Ялтинской конференции и даже вел ее стенограмму. И его взгляды сильно отличались от рузвельтовских по многим из обсуждавшихся в Крыму вопросов. Ободряющая информация о скором появлении «победоносного оружия» существенно упрощала для Трумэна восприятие международных и военно-политических проблем. Он был согласен с Бирнсом: атомная бомба создается для того, чтобы ее использовать.

В мемуарах Трумэн напишет: «Я узнал об этом предприятии только после того, как стал президентом, когда военный министр Стимсон поведал мне полную историю. Он сказал мне тогда, что проект близок к завершению и бомбу можно ожидать в течение следующих четырех месяцев. Также по его предложению я создал комитет из лучших людей и попросил их исследовать со всей тщательностью последствия, которые новое оружие может иметь для нас.

Министр Стимсон возглавлял группу как председатель, другими членами были Джордж Харрисон, президент нью-йоркской Life Insurance Company, который был специальным помощником военного министра; Джеймс Бирнс как мой личный представитель; Ральф Бард – заместитель министра флота; заместитель госсекретаря Уильям Клейтон; и трое самых выдающихся ученых – доктор Вэнивар Буш – президент Института Карнеги в Вашингтоне и директор Управления научных исследований и развития; доктор Карл Комптон – президент Массачусетского технологического института; и доктор Джеймс Конант – президент Гарвардского университета и председатель Национального комитета оборонных исследований.

Этому комитету помогала группа ученых, среди которых наиболее значимыми из числа занятых разработкой атомной бомбы были доктор Оппенгеймер, доктор Артур Комптон, доктор Э. О. Лоуренс и родившийся в Италии доктор Энрико Ферми».

Ядерный фактор уже зримо влиял на дипломатию. Резкий тон разговора Трумэна с Молотовым в Белом доме 23 апреля посол в США Андрей Андреевич Громыко, и прежде общавшийся с Трумэном, объяснял именно этим: «Раньше, до окончания войны, до кончины Рузвельта, Трумэн хотел создать о себе хорошее впечатление в Москве. Но уже на беседе с Молотовым его как будто подменили». Главной причиной такой перемены Громыко считал атомную бомбу: «Трумэну явно казалось, что, получив в руки такое оружие, Америка сможет диктовать свою волю Советскому Союзу».

О личной встрече с президентом попросил Стимсон, и 25 апреля он получил аудиенцию. О содержании беседы говорит подготовленный к ней меморандум военного министра:

– Не позже, чем через четыре месяца мы, судя по всему, завершим производство самого ужасного оружия, когда-либо известного в человеческой истории, один боеприпас которого может уничтожить целый город. Однако абсолютно очевидно, что мы не в состоянии сохранить за собой эти преимущества на неопределенное время, так как различные исходные данные, связанные с открытием секрета атомной бомбы и ее производством, хорошо известны многим исследователям во многих странах, хотя немногие ученые сейчас знакомы с процессом в целом. Весьма вероятно, что в будущем бомба может быть изготовлена и малыми странами, и даже группами людей или в более короткий срок большой страной.

Стимсон предлагал создать международный контрольный орган, который бы распоряжался ядерным оружием, систему инспекций, и «это понятно предполагало еще невиданную, высочайшую степень интернационализации политического мышления всего мирового сообщества». Трумэна идеи международного контроля совсем не вдохновили. В отличие от идеи использовать бомбу для ускорения окончания войны.

Трумэн 2 мая начал консультации, продолжавшиеся и следующие два дня, которые «касались организационных вопросов, связанных с формированием Временного комитета (Interim Committee), призванного в обстановке абсолютной секретности вынести заключение по поводу использования атомной бомбы». Как позднее вспоминал Трумэн,