Читать книгу - "Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга I - Константин Маркович Азадовский"

Таковы были деловые и дружеские встречи в Москве и Ленинграде во второй половине октября 1924 г. Правда, М. К. не удалось принять участие во Второй Всесоюзной конференции по краеведению (предполагался его доклад на пленарном заседании): первоначально назначенная на октябрь 1924 г., конференция была перенесена на 9–14 декабря. Не желая задерживаться в Москве, М. К. спешно уезжает в Иркутск, где шла полным ходом подготовка Первого Восточно-Сибирского краеведческого съезда и завершалась работа над третьим выпуском «Сибирской живой старины».

Краеведческий съезд, созванный по инициативе ВСОРГО и Иркутского отдела народного образования, проходил в Иркутске в январе 1925 г. Ему предшествовала Вторая Всесоюзная конференция по краеведению, а также – энергичная работа иркутского оргбюро (председатель – М. Е. Золотарев)[85]. 23 ноября 1924 г. Оргбюро выпустило однодневную предсъездовскую газету под названием «Краеведческий труд»; в ней были напечатаны статьи М. Е. Золотарева, К. Н. Миротворцева, М. П. Соколова, Я. Н. Ходукина и др. Немало внимания уделила газета и «Сибирской живой старине»; в разделе «Краеведческая хроника» сообщалось, в частности, следующее:

25 октября 1924 г. Ленинградское отделение Ц<ентрального> Б<юро> К<раеведения> в заседании своем, заслушав отзыв председателя Бюро о вышедших 1 и 2 выпусках Живой Сибирской Старины <так!> постановило:

1) Отметить отрадный факт выхода в свет этого сибирского этнографического журнала, издание которого, несомненно, связанное с громадной затратой энергии, ведется с редким уменьем, большой любовью к делу и указывает в то же время на большую, чрезвычайно ценную краеведческую работу, проходящую в Восточно-Сибирском Отделе Географического Общества, заслуги которого и раньше, и теперь всем известны, 2) поручить редакции Краеведения поместить в № 4 журнала соответствующий обстоятельный отзыв о вышедших уже двух книгах Живой Сибирской Старины[86].

Председатель Бюро академик Сергей Ольденбург

Ученый секретарь Д. Святский[87].

В работе съезда, открывшегося 11 января и продолжавшегося ровно неделю, приняло участие «126 официальных членов его и около 100 человек гостей»[88] из Иркутской губернии, Забайкалья и Бурятии. Разделившись на пять секций (общего краеведения, экономическую, физико-географическую, биологическую и историко-этнологическую), съезд выслушал 70 докладов, не считая пленарных, и почти по каждому из них принял резолюцию. В президиум съезда, состоявший преимущественно из официальных лиц, входили и председатели секций (в том числе профессора М. К. Азадовский, В. Ч. Дорогостайский, Г. Ю. Маннс). В здании ИРГОСУНа была открыта краеведческая выставка; в дни съезда ее посетило 10,5 тыс. человек. Работа съезда, оказавшегося заметным событием в культурной жизни Восточной Сибири, широко освещалась в местной печати[89].

М. К. выступал на съезде дважды: от секции общего краеведения (на тему «Издание краеведческой литературы») и от историко-этнологической секции (с докладом «Задачи изучения устного творчества в Сибири»)[90]. В резолюции по первому докладу сказано, что съезд одобрил издательскую деятельность ВСОРГО и признал необходимым осуществление намеченной им программы; а в резолюции, принятой по докладам членов историко-этнологической секции (Азадовского, Виноградова и др.), отмечалась необходимость привлекать к делу собирания фольклора «глубокие народные массы», создавать на местах (при школах или избах-читальнях) фольклорные станции, способствовать «организации кружков по изучению фольклора при городских рабочих клубах и культячейках»…[91] Таким образом, изучение фольклора, воспринимавшееся в начале 1920‑х гг. лишь как составная часть общей краеведческой работы, получило на Съезде всестороннюю поддержку.

По завершении съезда началась подготовка к печати его материалов; этим непосредственно занимался ВСОРГО. Тезисы выступлений на пленуме и в секционных заседаниях, а также резолюции съезда были включены в состав сдвоенного (3–4-го) выпуска «Сибирской живой старины», к тому времени уже почти готового. Одновременно было принято решение выпустить те же материалы отдельным изданием – так появился шестой выпуск «Бюллетеня ВСОРГО», изданный, по всей видимости, сразу же после выхода сдвоенного номера «Сибирской живой старины»[92]. «Бюллетень» отличается от публикации двумя особенностями: отдельной пагинацией и упоминанием (на обложке) имени Азадовского (в «Сибирской живой старине» его фамилия как редактора данного раздела не значится)[93]. «Тезисы этих докладов и резолюции по ним, – отмечал Н. В. Здобнов, рецензируя „Бюллетень“, – говорят о громадной работе, проделанной докладчиками и съездом. Многие из резолюций имеют животрепещущее практическое значение…»[94]

Благодаря материалам съезда и приложению «Сказки Верхнеленского края» сдвоенный выпуск 1925 г. оказался самым объемным из всех книжек «Сибирской живой старины» (502 стр.); сдвоенный выпуск 1929 г. (вып. 8–9) уступает ему почти наполовину. Число авторов (17) также превышает среднее число участников в остальных выпусках (около 10 человек).

Основное содержание третьего тома, сменившего подзаголовок (вместо «Этнографический сборник» – «Сборник статей по общему краеведению и этнографии») определяли материалы фольклорного характера: статьи и публикации В. А. Малаховского, Н. М. Хандзинского, П. П. Баторова и В. И. Подгорбунского, Э. К. Пекарского, не говоря уже о двух работах М. К. – «Николай Бестужев – этнограф» и «Сказки Верхнеленского края». Вынужденные обосновывать и оправдывать свои фольклористические темы, исследователи подчеркивали «современность» публикуемых ими образцов устного народного творчества. Так, Малаховский, автор публикации «Советское виноградьё», писал, что записанный им текст – «интересный образчик приспособления старых традиционных форм новым условиям»[95]. «…Народная словесность также живет, впитывая в себя идеологическую новизну времени…» – вторил ему Хандзинский[96].

Первые три сборника «Сибирской живой старины», задуманной как печатный орган, отражающий работу местных краеведов, поставили ее в ряд наиболее заметных этнографических изданий России. Говоря в 1926 г. о «переломе» в жизни ВСОРГО в 1923–1924 гг., М. К. подведет итог деятельности «Сибирской живой старины» за первые три года:

Отдел выходит на путь создания больших предприятий, и, по существу, его деятельность уже переходит далеко за пределы местного провинциального значения. Первым таким предприятием и самым важным является организация журнала «Сибирская Живая Старина». При содействии некоторых местных органов, на основе частичных авторских взносов[97], вышел в 1923 г. № 1, включавший около 12 печ<атных> листов; в следующем году вышел № 2 (в 22 печатных листа) и в 1925 г. – вып<уск> 3–4 (объемом в 33 печатных листа). Издание продолжается и в 1926 г. Целью издания является объединение всех сибирских этнографов, что частично, несомненно, уже достигнуто[98].

Отклики на работы Азадовского, Виноградова, Красноженовой, Хандзинского и других авторов были исключительно доброжелательными. Например, фольклористка Н. М. Элиаш (1888–1974) писала:

…на страницах «Сибирской Живой Старины» и в других сибирских изданиях проходит перед нами целый ряд моментов народной жизни, очерчиваются главнейшие виды сибирского фольклора; слышится размеренно спокойная речь знаменитой сибирской сказочницы Н. О. Винокуровой; причеты сибирской молодежи по герое революции, заунывная, надрывающая сердце мелодия