Читать книгу - "Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Владимировна Зубова"

и синтаксический потенциал этой формы» (Биккулова 2011). В ХХ веке поэтика деепричастий наиболее активна у Б. Пастернака (Кнорина 1982) и у М. Цветаевой (Ревзина 1983). По наблюдениям О. Г. Ревзиной, в эволюции поэтического языка Цветаевой «прослеживается не сокращение, а нарастание употребления деепричастия» (Ревзина 1983: 220).

О. Г. Ревзина рассматривает употребление деепричастий в поэзии Цветаевой как последовательный эксперимент, исследующий семантический потенциал этой части речи на периферии и за пределами нормы.

Эксперименты с деепричастиями в современной поэзии очень разнообразны, они определяются такими свойствами этой глагольной формы:

1) функцией обозначать второстепенное действие, сопутствующее главному;

2) происхождением деепричастий из причастий, совмещающих атрибутивную и предикативную функции;

3) расхождением между нормой и узусом по отношению к односубъектности главного и второстепенного предиката;

4) вариантностью формообразовательных аффиксов;

5) многочисленными нормативными ограничениями на системное формообразование, создающими лакуны;

6) омонимией с другими частями речи;

7) возможностью имплицировать личные (в терминологическом смысле) глаголы-неологизмы чресступенчатым словообразованием.

Иерархия главного и второстепенного

А. Н. Гвоздев так формулировал основную функцию деепричастий:

Деепричастие, обозначая добавочное действие, характеризующее другое действие, в первую очередь используется для того, чтобы одно из действий отодвинуть на второй план по сравнению с другим (Гвоздев 1952: 167).

Статистическое исследование, результаты которого опубликованы в 2018 году, показало, что в современных художественных текстах, в отличие от классических, деепричастия не только обозначают сопутствующие действия, состояния и обстоятельства, но и оказываются в центре внимания:

Что касается частотности употребления деепричастий совершенного вида и деепричастий несовершенного вида в классических произведениях, то оба типа деепричастий не являются специальными кандидатами, относящимися к фигуризованным ситуациям[871]. В то время как в современных произведениях деепричастие несовершенного вида положительно участвует в фигуре (Китадзё 2018: 49).

Действительно, современные поэты противопоставляют общепринятой картине мира свою – с измененной иерархией главного и второстепенного. Это очень ярко представлено в ироничном стихотворении Владимира Строчкова «Затянувшееся танка»[872]:

Поутру встав, стеля постель и моясь,

и завтракая, и посуду моя,

жену целуя, запирая дверь,

спускаясь в лифте и садясь в автобус,

единый предъявляя контролёру,

читая книгу в метрополитене,

давясь в троллейбусе, спеша на проходную,

садясь за стол, подписывая акты,

рассчитывая планы по объёму,

труду, реализации; ругаясь

по телефону, споря с руководством

и подчинёнными; обедая; потом

опять подписывая и ругаясь,

и споря; и потом, идя с работы,

к метро пешком, потом в метро читая,

садясь в автобус, поднимаясь в лифте

и в дверь звоня, здороваясь с женой

и умываясь, ужиная, моя

посуду и смотря программу «Время»

и серию про жизнь секретаря

обкома, умываясь перед сном,

любя жену и после, засыпая,

всё думал напряжённо о другом…

Владимир Строчков. «Затянувшееся танка» [873].

Стихотворение представляет собой длинную цепочку из 35 деепричастных оборотов внутри одного предложения, описывающих действия в течение дня и предшествующих заключительной строке всё думал напряжённо о другом, в которой глагол обозначает не физическое, а ментальное действие. Главная мысль стихотворения: действия, из которых состоит жизнь, конечно, второстепенны, главное – то, что человек думает, но это главное в действиях не воплощается, а вытесняется второстепенным.

В стихотворении того же автора «Деепричастность» содержится 37 деепричастий, при том, что ни субъект, ни предикат вообще не обозначены:

Засыпая и просыпаясь; засыпая,

просыпаясь и засыпая; просыпаясь,

как песок между сонных пальцев; вытекая,

как вода между мокрых пальцев; проникаясь

состояньем сыпучим песка меж пальцев сонных;

состояньем текучим воды меж пальцев волглых;

превращаясь в песчинки, пески, мириады, сонмы;

растворяясь в каплях, струйках, потоках, волнах;

засыпая собой города, берега, пустыни;

заполняя собою моря, океаны, воды;

преломляясь в спектре сплошной желтизной и синью;

превращаясь в сухую и мокрую часть природы;

исчезая и возникая; исчезая,

возникая и исчезая; возникая;

то глубины, то дали смыкая и разверзая;

то барханы, то волны воздвигая и размыкая;

путешествуя, странствуя, двигаясь, простираясь;

разбиваясь о камни, пенясь; рассыпаясь и иссыхая;

просыпаясь и засыпая; просыпаясь,

засыпая и просыпаясь.

Засыпая.

Владимир Строчков. «Деепричастность» [874].

Само заглавие указывает на то, что в стихотворении говорится о причастности к действию, а не о действии.

В первых строчках Засыпая и просыпаясь; засыпая, / просыпаясь и засыпая; просыпаясь – изображается не действие, а изменение состояния.

Сначала идет монотонный повтор двух слов Засыпая и просыпаясь, но затем, в составе сравнения просыпаясь, / как песок между сонных пальцев меняется значение слова просыпаясь: появляется омоним – деепричастие от переходного глагола просыпаться – ‘сыпаться сквозь что-л’. Затем и деепричастие засыпая тоже получает омонимичное значение ‘заполняя чем-нибудь сыпучим’. Структура текста такова, что эти превращения происходят как будто сами собой, в них нет активности субъекта, да, собственно, и субъект не обозначен. Но его не может не быть, значит, можно домысливать что угодно – «я», «он», «некто»… Некто в процессе изменений состояния как будто превращается в «нечто» (в песчинки, пески, мириады, сонмы; растворяясь в каплях, струйках, потоках, волнах). Все эти процессы происходят во сне независимо от воли человека.

А в строчках то глубины, то дали смыкая и разверзая; / то барханы, то волны воздвигая и размыкая появляются деепричастия от глаголов с семантикой такой творящей активности, что эти действия можно было бы приписать Богу.

То, что в этом стихотворении есть подтекст, – очевидно. Но не очевидно какой. Один вариант толкования: ничего не происходит, несмотря на возможность действий, событий, несмотря на приближение к ним. Другой вариант: все эти деепричастия относятся к имплицитному предикату живет (живу, живешь, живем).

Тогда всё, что обозначено деепричастиями, становится метафорами различных событий, ситуаций и ощущений, которые человек получает в жизни, а метафорой самой жизни оказывается сон, при том, что в традиционной европейской культуре сон является метафорой смерти.

В следующих примерах можно видеть ложный или нулевой таксис (отношение действия к другому действию), формальную, но не смысловую тавтологию:

Читая Пушкина, я Пушкина читал

и хохотал куда и где попало.

Пушинка Пушкина, видать, в ноздрю попала,

и я чихал. Чихал. На все чихал.

Владимир Строчков. «Читая Пушкина, я Пушкина читал…» [875] ;

И к чему тут гармония эта?

И к чему там гармошка была?

Гераклитов огонь до рассвета

Всё сжигает, сжигая дотла.

Игорь Булатовский. «И к чему тут гармония эта?..» [876] ;

Магазин канцтоваров, химчистка, два мебельных в ряд.

Этот ряд продлевать я не буду, боясь надоесть.

<…>

И поскольку меня сократили на службе, как дробь,

к одному знаменателю ног приводила и я

магазин канцтоваров, химчистку, два мебельных. Стоп.

Это я говорила уже, говоря.

Катя Капович. «Магазин канцтоваров, химчистка, два мебельных в ряд…» [877] ;

Только я хочу вернуться,

я хочу пойти домой.

Чашку чистую и блюдце

я найду и чай себе налью.

Будет щелкать батарея

и под чайником цветок.

Буду, крошки подбирая,

буду крошки подбирать,

разговаривать с тобой.

Ирина Машинская. «Что-то улицы вскочили…» [878] ;