Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

Лапласа на посту министра внутренних дел своим братом Люсьеном. 7 февраля Люсьен объявил официальные итоги плебисцита: 3 011 007 французов проголосовали за Конституцию VIII года, 1562 – против нее{829}. Конечно, нелепо утверждать, будто 99,95 % французов проголосовали за даже при явке всего в 25 % (которую отчасти можно объяснить дурной погодой и нехваткой транспорта в сельской местности) в том числе потому, что на юге и в Вандее еще были сильны роялистские настроения{830}. Так, в Тулоне якобы 830 человек проголосовали за и один – башмачник-якобинец – против.

В Национальном архиве хранится более 400 пачек бюллетеней с явными признаками фальсификации: исправления внесены почерком Люсьена. 4 февраля он распорядился, чтобы сотрудники министерства внутренних дел прекратили подсчет: через три дня он собирался объявить итоги голосования. Поэтому власти вывели результат для юго-запада Франции из данных, уже поданных 25 департаментами, в том числе Корсикой{831}. Просто приписав 8000 голосов за в 24 департаментах и 16 000 голосов за – в Ионне, Люсьен лишь на юго-западе обеспечил Наполеону 200 000 голосов за. Для юго-востока он прибавил в каждом департаменте около 7000 голосов, а для северо-востока – от 7000 до 8000. Нередко Люсьен даже не утруждал себя придумыванием, а просто ставил круглые числа, чтобы в сумме получить более 3 млн за. В целом 4–7 февраля он приписал около 900 000 голосов{832}. Данные о голосовании в армии – 556 021 голосов за и ни одного против – взяты с потолка. На флоте было подано 34 500 голосов. Нередко голосовали лишь офицеры, но при этом засчитывались голоса всех членов экипажа кораблей. Истинный итог плебисцита составляет, вероятно, около 1,55 млн голосов за и несколько тысяч против{833}. Наполеон обеспечил себе подобие демократической легитимности, но в гораздо меньшей степени, чем он утверждал, и к тому же определенно получил меньше голосов, чем Робеспьер в 1793 году на плебисците [об одобрении конституции]{834}. Заметим, что и над показателями, которыми оперировал Люсьен, уже потрудились местные чиновники, сознававшие, что важная часть их работы заключается в том, чтобы угождать правительству в Париже.

Чиновников никто не контролировал. Голосование было не тайным, а открытым, поэтому выражение несогласия было небезопасным. К тому же половина голосовавших была неграмотна, и мэры заполняли бумаги вместо них.

Манипуляции Люсьена с данными дают нам прекрасное представление об одной из типичных черт легенды о Наполеоне. Он всегда побеждал с огромным перевесом, но бонапартисты не могли удержаться от того, чтобы не приукрасить даже эти показатели, поэтому оппозиция – неоякобинцы, роялисты, либералы, умеренные и так далее – получала возможность рассуждать в салонах и подпольных ячейках о том, что процедура сфальсифицирована целиком. И часто он сам и его пропагандисты, манипулируя статистикой боевых потерь, добавляя документы в архивы, сочиняли воззвания к Итальянской армии, изменяя возраст в свидетельствах о рождении или изображая Наполеона преодолевающим Альпы на вздыбленном коне, заходили чересчур далеко, и это порождало насмешки и нападки на подлинно великие достижения.

Одной из самых популярных мер консулата стало искоренение разбойников в сельских районах. «Искусство поддержания порядка состоит в том, чтобы карать нечасто и жестоко», – считал Наполеон, но, воюя с разбойниками, державшими в страхе обширные территории Франции, он, как правило, карал и часто и жестоко{835}. Шайки сбивались из мятежников-роялистов (особенно на западе и юге страны), дезертиров или уклонистов, людей, объявленных вне закона, грабителей, просто хулиганов, а в ком-то сочетались все эти качества. И Старый режим, и Комитет общественной безопасности, и Директория боролись с повсеместным беззаконием в сельской местности; консулат же безоговорочно нацелился на победу в этой борьбе. Наполеон задерживал и высылал подозреваемых в разбое, а осужденных казнил. (Разбойники, нередко носившие мерзкие клички наподобие таких: Дракон, Выбей-Дух и Маленький убийца христиан, нападали на отдаленные фермы и грабили путешественников.)

В апреле 1798 года была сформирована жандармерия (полувоенные полицейские части) численностью 10 575 человек. Наполеон реорганизовал ее, доведя численность до 16 500 человек, аккуратно платя жалованье, укрепил боевой дух и почти искоренил коррупцию{836}. Жандармов посадили на лошадей (прежде они передвигались пешком) и увеличили число патрулей. Особые суды и военные трибуналы, не допускавшие участия адвокатов, отправляли подозреваемых на гильотину и на основании косвенных улик. Крупные подвижные отряды вершили скорый суд. В ноябре 1799 года почти на 40 % территории страны действовали законы военного времени, но спустя уже три года передвижение по Франции снова стало безопасным и возобновилась торговля. Даже победы в Италии не принесли Наполеону такой популярности{837}.

В марте 1800 года консулы заменили более 3000 выборных судей, прокуроров и президентов судов назначенными. Политические пристрастия кандидатов имели теперь меньшее значение, чем их опыт. Кроме того, Наполеон желал избавиться от старых, продажных и некомпетентных юристов. Из-за накопившихся нерешенных дел система как следует заработала лишь через семь месяцев, но в итоге отправление правосудия стало эффективнее{838}.

Наполеон, объявивший о завершении революции, решил устранить некоторые символические ее приметы и распорядился снять красные колпаки, повешенные во время революции на церковные шпили и общественные здания. Вместо «гражданин» (citoyen) и «гражданка» (citoyenne) в обиход снова вошли обращения месье и мадам. Снова стали праздновать Рождество и Пасху, а 1 января 1806 года был отменен революционный календарь. Наполеон, всегда помнивший о силе имен, назвал площадь Революции (прежнюю площадь Людовика XV) площадью Согласия и снес стоявшую там огромную женскую статую, олицетворявшую Свободу. «Согласие, – писал он позднее, – вот что делает Францию непобедимой»{839}. Среди других примеров – переименование созданной им Цизальпинской республики в Итальянскую, Английской армии (в 1805 году) – в Великую (Grande Armée), парижской площади Неделимости (прежней Королевской) – в площадь Вогезов. В период консулата язык писем Наполеона слегка изменился: революционные клише наподобие inaltérable [непоколебимый] и incorruptible [неподкупный] сменили эпитеты grand, sévèr и sage [соответственно великий, суровый и мудрый]{840}.

Следующим шагом Наполеона стал призыв к бежавшим от революции эмигрантам (аристократам, владельцам национализированной собственности, роялистам, священникам) вернуться во Францию – с условием, что собственность им возвращена не будет. Со временем Наполеон вернул им избирательные и гражданские права{841}. В октябре 1800 года он вычеркнул из проскрипционных списков имена 48 000 из 100 000 эмигрантов, а в апреле 1802 года – имена и всех остальных, кроме 1000 непримиримых роялистов. Хотя большая доля старой аристократии восприняла эти шаги без энтузиазма, некоторые ее видные представители согласились служить Наполеону – в том числе граф де Сегюр, герцог де Люин, граф де Нарбонн, герцог де Брольи, Талейран и Моле. Остальные вызвавшиеся происходили из неэмигрантских семейств, в 1789 году ожидавших пожалования дворянства (например, Мармон, Ремюза, Бертье и Редерер). К маю 1803 года во Францию вернулось до 90 % эмигрантов, убыль талантов, очень ослабившая страну, остановилась, и поток обратился вспять{842}. Не менее 110 из 281 (39 %) префектов, назначенных Наполеоном в 1800–1814 годах, принадлежали к дореволюционному дворянству{843}.

Помимо роялистов за рубежом Наполеон обратился и к роялистам в Вандее, пообещав амнистию тем шуанам, кто сложит оружие. Он объявил, что «несправедливые законы» и «самоуправство» Директории «попирали личную безопасность и свободу совести», и предложил «всеобщую и полную амнистию». Взамен мятежники к 18 февраля 1800 года должны были сложить оружие{844}. Аббат Этьен-Александр Бернье принял эти условия, а вожди шуанов граф Луи де Фротте, Жорж Кадудаль и граф Луи де Бурмон продолжили борьбу. (Бернье стал епископом Орлеана и сотрудником – по выражению Наполеона – его «святой жандармерии».) Наполеон предписал генералу Эдувилю действовать против мятежников с решительностью: «Если воюете, то воюйте с энергией и жестокостью; это единственный способ сделать войну более короткой и, соответственно, менее ужасной для рода людского»{845}.

К началу 1801 года Наполеону удалось обезглавить восстание шуанов – буквально, а иногда метафорически. Его критиковали за коварство, но партизанская война ведется по другим правилам. Фротте расстреляли 18 февраля. 5 марта Кадудаля пригласили на завтрак к Наполеону, но после этого он отправился в изгнание в Англию. Бурмон в итоге принял сторону Наполеона и дрался за Францию. Еще с 1793 года шуаны сражались с республиканскими властями в двенадцати западных департаментах. Численность вооруженных