Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

мира. Кроме того, вождь обещал монарху ежегодные выплаты, сумма которых оговаривалась дополнительно[216]. Исходя из аналогичных предложений, сделанных Ангусом Макдоналдом в 1606 г., можно сделать вывод о том, что на подобных позициях стояла большая часть хайлендерской элиты.

Если принять во внимание апрельские и декабрьские 1608 г. требования короны, а также ответ Маклина февраля 1609 г., то становится очевидным тот факт, что между двумя сторонами существовало некое подобие консенсуса, по крайней мере, по принципиальным вопросам: во-первых, по вопросу о королевской ренте, во-вторых, по проблеме, связанной с признанием королевской власти вождями и их клансменами.

Но просто обещаний было недостаточно, должны были быть предъявлены существенные гарантии. Важно было и то, что обе стороны сходились во мнении по вопросу о «варварстве» горцев и о необходимости своего рода реформирования хайлендерского общества.

Но был также целый ряд и нерешенных вопросов. Во-первых, неоговоренной оставалась сумма ренты. Во-вторых, комиссионеры стремились снизить объем земельных держаний вождей, но в этом вопросе они были далеки от решения проблемы. Вожди не предлагали каких-либо существенных мер, направленных на разрушение клановой системы, чего-то такого, что комиссионеры могли бы воспринять как существенные подвижки. И, наконец, взгляды двух сторон на реформирование общества значительно различались, в частности, в том, что касалось гэльской культуры.

Весной 1609 г. епископ островов Эндрю Нокс прибыл ко двору монарха для обсуждения важных дел, и вскоре состоялся показательный процесс над сэром Джеймсом Макдоналдом, наследником Ангуса Макдоналда, который в течение нескольких лет находился в заключении и был приговорен к казни, так и не состоявшейся[217]. В июне, очевидно, после дискуссий с Ноксом, король обнародовал свой план по лишению собственности целого ряда вождей, которые обязаны были подчиниться и содействовать в реализации этого плана[218]. Ускорить это взаимодействие призвана была новая экспедиция, отправляемая на острова. Причем это был не просто военный проект, но и предприятие, должное продолжить переговоры. И во главе его были поставлены Генеральный контролер Хэй и епископ Нокс.

Результатом деятельности именно этой комиссии стали Статуты Ионы – документ, призванный изменить ситуацию в горах. Хэй и Нокс должны были оценить королевскую собственность на островах, отметив, кто реально ей владеет, принудить вождей пойти на переговоры о новых поселениях на островах, призвать лояльных вождей преследовать тех, кто потенциально мог быть источником опасности, а также провести ряд судебных процессов. Они наделялись полномочиями использовать военную силу в том случае, если это было необходимо.

Фактически контролер Хэй не принимал участия в этой экспедиции, возможно, потому, что был болен. И хотя он регулярно участвовал в заседаниях Тайного совета, его смерть, наступившая годом позже, свидетельствует в пользу предположения о его болезни. В его отсутствие епископ Нокс попросту игнорировал основное указание монарха, связанное с оценкой королевской собственности. Прибыв на острова, 23 августа он учинил суд над вождями, назвав его «Суд северных и южных островов, происходящий на Ионе». Именно этот суд инициировал правила, известные как Статуты Ионы.

Девять статей Статутов предполагали следующее: защиту церкви и церковной дисциплины (глава 1); основание сети постоялых дворов (глава 2); ограничение военных свит вождей (глава 3) и полное устранение института ближайших телохранителей (глава 4); производство вина и дистилляция виски запрещались (глава 5); вожди и представители клановой элиты должны были отправлять своих сыновей для получения образования в Лоуленд (глава 6); запрещалось хранение огнестрельного оружия (глава 7); институт бардов должен был подвергаться гонению (глава 8); ответственность за это несли вожди, которые могли быть арестованы в случаях нарушения закона (глава 9)[219]. Сложно не заметить, что объектом атаки была гэльская культура, поскольку и хранение оружия, и институт свит вождей и клановых бардов, и многое другое было тем, что составляло ядро горской культуры. И документы той поры предоставляют отчетливые свидетельства такого давления.

Церковь и церковная дисциплина занимали незначительное место в хайлендерской политике Джеймса, как и его предшественников, однако для епископа Нокса это был вопрос, требующий немедленного вмешательства. Протестантская церковь действительно нуждалась в распространении среди жителей горной Шотландии, где священниками и чтецами были заняты далеко не все приходы. И хотя пресвитериане довольно успешно выполняли свою проповедническую миссию в Хайленде, церковная дисциплина, определяемая, согласно канону, церковными сессиями, не могла не страдать от того, что до конца XVII в. эти собрания проводились не на всех территориях. Первая глава Статутов должна была исправить это положение. Кроме того, статья осуждала практику «кельтского мирского брака», согласно которой муж (в редких случаях – жена, если она владела собственностью) имел право уйти от супруги. В этом случае брак представлял собой временный контракт, который мог быть в любой момент разорван, против чего и выступала церковь.

Статьи вторая и пятая, которые могут быть рассмотрены вместе, основание постоялых дворов и запрет на изготовление вина и виски, соответственно, представляют собой странную пару. Один из способов, которыми вожди утверждали свой статус, были пиры, «сражения с едой», как они определялись. Вождь, которому удавалось закатить для своих сторонников наиболее масштабное застолье, признавался самым могущественным правителем[220]. Лоулендерам было не под силу понять этот обычай – все, что они видели в нем, были лишь пьяные возлияния, переходившие в оргию. Пресвитерианам с равнины более подходили скромные трапезы, к которым они желали призвать и горцев. Статуты в этой связи были направлены на то, чтобы ограничить пиры только рамками домовладения самого вождя и способствовать тому, чтобы обычные хайлендеры у себя дома производили только эль.

Анализ этих статей, очевидно, свидетельствует в пользу атаки на патронажные практики и горский обычай гостеприимства, связывающие вождя и его людей, хотя в действительности вторая статья практически не была реализована, за исключением основания нескольких «королевских домов» в таких местностях как Балкухидер и Ранок Мур. Правда, Алан Макиннес видит в пятой статье еще и попытку меркантилизма, что, вероятно, для Хайленда было еще слишком рано[221]. Очевиднее всего, что обе статьи были направлены на то, чтобы снизить власть вождей, заложив основу интеграции Хайленда в государственные структуры.

А. Макиннес внес наибольший вклад в интерпретацию третьей главы документа. Ему удалось показать, что военные структуры островных кланов и кланов восточного побережья значительно отличались от тех, что существовали в других регионах Шотландии. Обычный клан в горной Шотландии управлялся вождем и таксменами, вместе составлявшими клановую элиту, землевладельческую и военную. Таксмены представляли собой, чаще всего, родственников вождя, и вместе с ним управляли кланом. Но на островах существовал еще институт «буаннакана», военной дружины, проживавшей непосредственно в домовладении вождя[222] и время от времени, до 1602 г., когда было