Читать книгу - "Жизнь и труды Марка Азадовского. Книга II - Константин Маркович Азадовский"

Работа М. К. и Андреева была выполнена в срок[76] и в начале 1934 г. отправлена в «Academia», откуда поступила к Ю. М. Соколову. «С вниманием и с большой почтительностью читал первый том Афанасьева, – пишет он М. К. 17 февраля 1934 г., – и Н<иколай> П<етрович>, и ты вышли победителями из трудностей. Рукопись уже сдана в „вычитку“. Но у Я. Е. Эльсберга, а за ним и у Л. Б. Каменева возникли некоторые вопросы. Чтобы много не писать, посылаю листок этих „вопросов“. <…> Напишите мне срочно свои соображения» (70–47; 11 об.).

В том же письме Соколов затрагивает тему художественного оформления:

Насчет иллюстрирования, по-моему, прекрасно все выходит: взялась группа близких друг другу по манере художников: В. И. Соколов, М. В. Маторин, Н. П. Дмитревский и Староносов[77]. В томе будет 10 больших гравюр, из них 3 цветных. Портрет Афанасьева будет тоже гравирован. Каждая сказка будет начинаться с инициала, с вплетенными в орнамент сказочными сюжетами. Часть инициалов будет цветная. Тематические разделы сказок будут отмечаться заставками. Суперобложка будет для всех томов общая в основе, но с вариациями в соответствии с содержанием каждого тома. Первые наброски и план работы художников будут обсуждены с нами, когда ты приедешь в Москву (70–47; 11 об.).

Как видно, «Academia» и Ю. М. Соколов привлекли к оформлению книги ряд художников-иллюстраторов, сотрудничавших тогда с этим издательством. Их работу курировал Юрий Матвеевич. «Сегодня художник Дмитревский приносил показывать свои гравюры к Сказкам Афанасьева, – информирует он М. К. 28 сентября 1934 г. – Мне понравились. Соколов свою работу кончил. Остановка, гл<авным> обр<азом>, за художником Маториным, который позадержал портрет Афанасьева» (70–47; 4–4 об.).

В результате работы Н. П. Дмитревского (как и П. Н. Староносова) были отвергнуты. И первый, и два последующих тома украшают черно-белые и цветные ксилографии В. И. Соколова (заставки, инициалы, концовки и переплет) и М. В. Маторина (фронтиспис, титульный лист и суперобложка).

«Я сейчас из сил лезу, чтобы скорее написать статью об Афанасьеве», – сообщал Соколов в Ленинград 11 февраля 1934 г. Однако дело затянулось, и даже в ноябре статья не была завершена. «Как приеду в Москву[78], закончу статью об Афанасьеве, – обещает Соколов в письме к М. К. 11 ноября 1934 г. – Его призрак душит меня ночью. Снится он мне всегда в сопровождении тебя и Николая Петровича» (70–47; 9 об. – 10).

Статья была завершена в начале 1935 г., однако подверглась жестокой критике со стороны М. К. и Н. П. Андреева, признавших работу Ю. М. Соколова «недоделанной» и упрекавших его в излишней «нарративности». Письмо М. К. к Юрию Матвеевичу от 10 марта 1935 г. содержало развернутую и аргументированную критику. «…Мы просим тебя еще поработать над статьей, – подытоживает М. К. – Без ущерба, нам кажется, можно было бы сократить длинные выписки, относящиеся к первой части: к эпохе детства, женитьбы и т. д. <…> Наконец, есть у тебя и прямые ошибки»[79].

Ю. М. Соколов принял замечания коллег, и статья была доработана. Правда, к тому времени первый том уже находился в типографии и был, видимо, набран (дата сдачи в набор – 2 октября 1934 г.). Однако пройдет еще более года, прежде чем том будет подписан в печать, издание же состоится лишь в 1936 г. (Неудивительно, если вспомнить о событиях, сотрясавших издательство «Academia» начиная с декабря 1934 г.!)

Два последующих тома «Сказок» появились уже в Гослитиздате. Редакторам удалось сохранить внешний облик издания и даже тираж (10 тысяч экземпляров); неизменным оставался и коллектив редакторов (М. К., Андреев и Соколов). Однако состав участников менялся от тома к тому. Наличие в афанасьевском сборнике украинских и белорусских сказок побудило редакторов привлечь к работе других славистов. Для подготовки украинских текстов был приглашен литературовед, критик и переводчик И. Я. Айзеншток, а в качестве редактора белорусских сказок – славист К. А. Пушкаревич, знакомый М. К. еще по Томскому университету[80].

Последний том «Сказок» был сдан в набор в апреле 1938 г., а подписан к печати лишь два года спустя; он вышел осенью 1940 г. и примечателен своими приложениями, в особенности третьим: тридцать три текста из «Русских заветных сказок» – первая (хотя и неполная) публикация этого памятника в ХХ в., выполненная не по предыдущим изданиям, а по рукописи, обнаруженной в 1930‑е гг. При этом, не имея возможности публиковать «непристойные» тексты, редакторы отобрали лишь несколько сказок, содержащих едкую сатиру на попов («наиболее удобных для воспроизведения в печати»[81]).

В подготовке третьего тома «Сказок» Афанасьева принял также участие – разумеется, по инициативе М. К., – Г. С. Виноградов, выполнивший часть работ по редактированию и комментированию текстов и составивший, кроме того, оба указателя (именной и предметный). Ранее уже говорилось о товарищеском, заботливом отношении М. К. к своему иркутскому другу, которого в 1930‑е гг. он старался приобщить не только к изданию «Русских народных сказок», но и к ряду других проектов. Список опубликованных работ Виноградова между 1930 и 1940 гг. свидетельствует, что М. К. привлекал его также к сотрудничеству с издательством «Academia» – в результате появилась вступительная статья Г. С. Виноградова к двухтомнику П. И. Мельникова (Андрея Печерского) «В лесах» (1936–1937)[82].

Так завершилось шестое издание русского сказочного эпоса, растянувшееся на восемь лет, – одно из немногих крупных начинаний М. К., которое удалось осуществить полностью. Седьмое издание, выполненное В. Я. Проппом, последует в 1958 г., восьмое, которое подготовили Л. Г. Бараг и Н. В. Новиков (ученик М. К.), – в 1985–1986 гг.

Нереализованным между тем остался другой замысел М. К. – издание дневника А. Н. Афанасьева за 1852–1855 гг., рукопись которого (объемом в 130 листов) находилась в личном собрании М. К. Когда и при каких обстоятельствах она оказалась в его руках, неизвестно. В поле зрения исследователей этот дневник до настоящего времени не попал, однако не вызывает сомнений, что он представляет собой неизвестную часть дневника Афанасьева, предшествующую той, что хранится ныне в ГАРФе (архив Е. И. Якушкина). Современная исследовательница, изучавшая дневники Афанасьева, сообщает, что в архиве имеется писарская копия афанасьевского дневника с июня 1846 по ноябрь 1852 г. и дневниковая рукопись с осени 1855 г.[83] Именно этот трехлетний промежуток – с конца 1852 до осени 1855 г. – и охватывает рукопись в архиве М. К. (85–6), который явно собирался ее публиковать и даже перевел рукописный текст