Читать книгу - "Коллаборационисты. Три истории о предательстве и выживании во время Второй мировой войны - Иэн Бурума"

когда Гиммлер брезговал стрелять в фазанов. А как же концлагеря, построенные в Германии еще в 1933 году? Дахау под Мюнхеном еще задолго до войны пользовался в Германии такой страшной славой, что в ходу была песня: «Боже, сделай меня немым, чтобы меня не сослали в Дахау… Глухой, немой и слепой, я стану любимцем Адольфа».

Керстен точно знал по крайней мере об одном концлагере, так как он находился совсем недалеко от его загородного дома в Бранденбурге. Равенсбрюк построили по приказу Гиммлера в 1938 году как лагерь для женщин. Из более 130 тысяч женщин, оказавшихся в этом лагере с 1939 года до конца войны, около 50 тысяч были убиты или умерли в невыносимых условиях. Немногим более одного процента заключенных составляли свидетели Иеговы. Их «преступление» состояло в отказе примкнуть к нацистам и брать в руки оружие ради защиты своей страны. Они были гражданами Царства Божьего и жили по его законам. Твердости их веры, непоколебимой ни под каким террором, поражались даже надзиратели. Свидетели Иеговы славились абсолютной честностью и покорностью, поэтому им можно было доверить работать в поле или помогать по дому за пределами лагеря: они бы ни за что не убежали.

Так, в июле 1942 года в поместье Керстена появились десять свидетелей Иеговы. Он попросил потом еще нескольких, в том числе мужчин. Если верить Вильгельму Вульфу, который позже благодаря Керстену станет личным астрологом Гиммлера, массажист сделал это из своекорыстных интересов, ведь заключенные фактически были рабами. Вульф называл Харцвальде, поместье Керстена, «филиалом» Равенсбрюка. Но он, вероятно, был предвзят. Керстен ему не нравился, он считал его эгоистичным манипулятором с «жадными маленькими глазками»[95], одержимым деньгами и властью. Жена Керстена Ирмгард была Вульфу симпатичнее, но его рассказ, будто она терпеть не могла Гиммлера, потому что однажды он якобы приказал своим людям раздеть свидетелей Иеговы и высечь их ради забавы, тоже не слишком похож на правду. Все-таки в массовых убийствах Гиммлер был педантом.

Керстен всегда утверждал, что обращался со своими работниками-рабами крайне гуманно, берег их от лагеря, превратил свое поместье в «убежище для угнетенных и преследуемых»[96]. Жозеф Кессель не ограничивается даже этим: по его словам, Харцвальде было раем для заключенных, а Керстен – «вестником ангелов»[97], который вызволил их из преисподней. Вполне возможно, что Керстен с женой действительно хорошо обращались со свидетелями Иеговы, пусть и извлекая выгоду из их трудов. Как показала более громкая история Оскара Шиндлера, оппортунизм сострадания не исключает. Несомненно, жизнь в Харцвальде была куда лучше страданий в Равенсбрюке.

Керстен утверждает, что впервые услышал о зверских условиях в гиммлеровских лагерях от заключенных, которые работали в его поместье. Верится в это с трудом, но не исключено. Как многие люди в Германии, Керстен наверняка предпочитал не знать о том, что его огорчит. Однако в разговоре с голландской правительственной исследовательской комиссией после войны Керстен рассказал несколько иную историю. О том, что происходило в концлагерях, он услышал в 1942 году[98] от офицеров СС, которых угощал выпивкой. Даже собственный секретарь Гиммлера ничего об этом не знал. А он, Керстен, просветил его. Это, на мой взгляд, совершенно исключено.

Как бы то ни было, Керстен, по его же словам, решил поговорить непосредственно с Гиммлером. Правда ли то, что он слышал о пытках и других издевательствах в лагерях? Он выбрал момент, когда рейхсфюрер СС был уязвим и страдал от сильного приступа колик. Гиммлер попытался отшутиться, посоветовав массажисту не обращать внимания на вражескую пропаганду: «Мы, немцы, не такие плохие»[99]. Керстен настаивал, что в финском посольстве ему показали ужасающие фотографии. Это он выдумал, не желая бросать тень подозрения на своих работников, чтобы их не обвинили в распространении слухов. Гиммлер замер при упоминании фотографий и признал, что где-то могли быть перегибы. После разговора с Гиммлером Керстен пытался разузнать побольше от других офицеров СС. Почти все были встревожены не меньше его, но винили во всем Гитлера. Конечно, голландской исследовательской комиссии он рассказал не это.

Жозеф Кессель вновь либо вторит Керстену, либо сам выдумал эту историю, преподнося ее еще более красочно. Гиммлер якобы сказал[100], что Керстен со своим «финским менталитетом» и «интеллектуальными замашками», которых он понабрался в «голландской демократии», не поймет необходимости строгой дисциплины. Как бы то ни было, сказал он, «вы прекрасно знаете, что я не способен никому причинить вред своими руками». После этого Гиммлер достал из бумажника какой-то документ. На нем стояло тисненное золотом имя Гитлера и его подпись. В документе утверждалось, что Гитлер берет на себя полную ответственность за любые приказы по истреблению евреев и других заключенных лагерей. Снова можно поразиться доверчивости бывшего участника Сопротивления – Кесселя. Но, быть может, он не был ни доверчив, ни наивен, а просто любил увлекательные истории, как бы маловероятно они ни звучали. Даже услышав впервые об ужасах нацистской власти, Керстен якобы поддерживал тесную связь с голландским Сопротивлением, отправляя тайные сообщения через личный почтовый ящик Гиммлера. Если так и было, то его неведение о происходившем в концлагерях представляется еще более необъяснимым. Как нам известно из мемуаров Вайнреба, уже в начале 1941 года в Голландии концлагерь Маутхаузен стал синонимом зверских издевательств и смерти.

В рассказе Керстена и его французского биографа много внимания уделяется его столкновениям с Рейнхардом Гейдрихом, самым зловещим из убийц-технократов в свите Гиммлера. Керстена, по его словам, в какой-то момент даже арестовали. Возможно, так и было. В змеином логове гиммлеровской свиты, где все подозревали всех в махинациях, вполне вероятно, что Гейдрих не доверял Керстену как человеку, слишком близкому к Гиммлеру, и подозревал, что тот оказывает на его начальника слишком большое влияние. Однако мысль Керстена, будто Гейдрих заподозрил его в спасении голландского населения от депортации, – безусловно, выдумка. Такого плана не существовало. Возможно, как утверждает Керстен, Гейдрих действительно считал, что Керстен причастен к странному одиночному полету Рудольфа Гесса в Шотландию. Легко также представить, что Гейдрих пытался подговорить Керстена шпионить за его соперниками в СС.

Тем не менее, по версии Керстена, он был как никогда тверд в решимости уберечь как можно больше людей от гитлеровских палачей, несмотря на недружелюбное внимание Гейдриха. Первый такой шанс представился в приютившей его Финляндии.

Несмотря на официальный нейтралитет Финляндии до атаки советских бомбардировщиков 25 июня 1941 года, спустя три дня после нападения Германии на Советский Союз, финны тесно сотрудничали с немцами. Им выдали вооружение, был сформирован финский батальон войск