Читать книгу - "Империя порока. Блудницы, проститутки и содержанки в царской России - Ника Марш"

цену индивидуально, а с постоянных клиентов могли и вовсе не брать денег, работая словно «в кредит». Но они же имели возможность больше положить в карман – им не требовалось делиться с устроительницами домов терпимости. Некоторые молодые женщины договаривались с извозчиками и за небольшую плату получали клиентов прямо от них. Систему отладили идеально: заприметив хорошо выпившего мужчину, покидающего ресторан, извозчик невзначай предлагал заехать к проверенной и очень респектабельной (насколько возможно с ее профессией) даме, у которой обычно «месяц расписан вперед». Но вот сейчас, именно в этот вечер, у нее свободен час-другой. Огромная удача – попасть к ней…

Редкое и ценное всегда манит. Легенда срабатывала на «ура». А иногда к проституткам-одиночкам привозили уже совершенно нетрезвых мужчин, которые только утром вдруг узнавали, что они, оказывается, уснули рядом с незнакомкой. И она ждет от них плату за труды. Были ли эти труды настоящими или выдуманными – проверить в силу состояния клиента не представлялось возможным. Поэтому тот доставал кошелек, оставлял требуемую сумму и поспешно покидал незнакомое жилище.

Индивидуалка старалась сэкономить на всем, чтобы больше получалось скопить. Ей, в отличие от бордельной девушки, приходилось самой оплачивать себе обед. Так что, если клиент предлагал ужин или он прилагался к обязательной вечерней программе, редко кто отказывался. Поэты Андрей Белый и Владислав Ходасевич, например, нередко кормили проституток в ресторанах. Более того, некоторые женщины специально искали для себя заработок именно в таких заведениях, среди состоятельной публики. Для посещения нужно было выглядеть соответствующим образом – как дама, а не как кокотка. В «Незнакомке» Александра Блока, написанной в 1905 году, появляется как раз такая героиня:

И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна

Дыша духами и туманами

Она садится у окна.

И веют древними поверьями

Ее упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,

Смотрю на темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль…[84]

Женщина без сопровождения – как в стихотворении – просто не могла сама прийти в ресторан. Так что профессия «Незнакомки» выглядит совершенно очевидной. Дама, описанная Блоком, способна очаровать и увлечь – поэт буквально влюбляется в нее с первого взгляда! Но по небольшим штришкам мы понимаем, что перед нами женщина, продающая себя. И продающая очень дорого, судя по кольцам на руках, духам и «упругим шелкам». Еще маленький намек – «и веют древними поверьями». Какую профессию называют древнейшей?

Иные промышляли в гостиницах. Сговаривались уже не с извозчиком, а с коридорным. Ну а тот предлагал девушек заезжим гостям, как в рассказе Ивана Бунина «Три рубля». Там в уездном городе, в гостинице Воробьева, в комнату к автору приходит девушка в соломенной шляпке. За свои услуги она сразу требует три рубля и очень по-деловому предлагает раздеться. Однако уже несколько минут спустя мужчина понимает, что перед ним не настоящая проститутка, а совершенно невинная девушка. Вскоре она объясняет причину собственного поведения:

«Я только нынешней весной кончила гимназию. Тут внезапно умер папа, – мама умерла давно, – я из Новочеркасска приехала сюда, думала найти тут через одного нашего родственника работу, остановилась у него, а он стал приставать ко мне, и я ударила его и все ночевала на скамейках в городском саду… Я думала, что умру, когда вошла к вам. А тут еще увидала, что вы хотите как-нибудь отделаться от меня.

– Да. Я попал в глупое положение, – сказал я. – Я согласился впустить вас просто так, от скуки – я с проститутками никогда не имел дела. Я думал, что войдет какая-нибудь самая обыкновенная уличная девочка и я угощу ее чаем, поболтаю, пошучу с ней, потом просто подарю ей два-три рубля…»[85]

Герой бунинского рассказа и его случайная знакомая вместе поехали в Минеральные Воды, осень и зиму провели в Ялте, а потом несчастная стала сильно кашлять. Весной недавняя гимназистка умерла, судя по всему, от чахотки. Нередкая история для конца XIX – начала XX века. Но, вполне возможно, сказалось тут и влияние Александра Дюма-сына. Это ведь его героиня, дама с камелиями, куртизанка высокого ранга, умирает от болезни совсем молодой… А произведение писателя было невероятно популярным!

Проститутки, которые снимали квартиры и приглашали клиентов к себе домой, очень скоро попадали под наблюдение врачебно-полицейского комитета. Об их роде деятельности догадаться было нетрудно, да и бдительные соседи обязательно докладывали в ближайший комитет, если подозревали квартиросъемщицу в незаконном «бизнесе». Поэтому индивидуалки старались быстрее получить «желтый билет», пока к ним не нагрянули с проверкой – ведь за это грозила тюрьма или предписание покинуть город. А значит, пришлось бы все начинать с самого начала, опять искать жилье, клиентуру… Слишком большими получались потери!

Но соседство с «бабочками» не слишком нравилось рядовым жильцам. В хорошем доходном доме, где снимали квартиры достопочтенные граждане, проститутки-одиночки не сумели бы задержаться. Хозяева быстро показали бы им на выход. Поэтому жилье снимали в домах попроще. Действовало негласное правило, что в одном здании не должны одновременно проживать четыре проститутки. Меньше – допускалось, но только если на них не поступали регулярные жалобы. Матери семейств не желали, чтобы их дети ежедневно наблюдали картины разврата. Жены выступали против того, чтобы в шаговой доступности располагался филиал вертепа, куда их мужья в любой момент могли заглянуть (не забудем, браки в ту пору редко заключались по любви!).

Подобным же образом поступали в викторианской Англии. В эпоху расцвета проституции там началось строительство домов для рабочего класса, так называемых домов Пибоди. Это были комфортные квартиры, с клозетом на двое апартаментов, с умывальниками в коридорах и большими ваннами на первом этаже. Принимать их можно было бесплатно, всего лишь испросив ключ у коменданта (и устанавливали очередь, ведь число ванн заметно уступало числу жителей). В домах Пибоди даже имелся мусоропровод! Вы можете себе представить где-то еще подобные роскошества в XIX веке? По сравнению с ветхими лачугами, коих в Лондоне имелось немало, со старыми домами удобств, кварталы Пибоди считались прогрессивными, построенными в соответствии с передовой научной мыслью…

Однако жить в них позволялось не всем. Снять квартиру могли лишь наиболее достойные представители рабочего класса, причем преимущественно женатые. Требовалось подтверждение стабильного дохода, не разрешалось заселяться пьяницам или людям, которые имели проблемы с законом. Более того! В домах Пибоди могли жить только… привитые от оспы.

Кварталы для уважаемой рабочей публики исключали саму возможность проституции. При малейшем подозрении на торговлю телом жильцов выселяли. У Пибоди были и другие правила, которые мы можем посчитать странными – например, ограниченное число детей на семью. Шестеро, не больше! В противном случае, семья оказалась бы в крайне стесненных условиях (квартиры все-таки не состояли из восьми комнат), да и шум от большой оравы наверняка помешал бы более тихим соседям, желавшим спокойно поспать после рабочего дня.

Одинокая женщина вызывала подозрение. Даже потерявшая мужа. В апреле 1875 года вдова Сара Видлер получила вожделенное жилье в квартире номер 5 корпуса Д дома Пибоди на Стэмфорд-стрит. Но! У Сары было четверо детей (младшей девочке исполнилось 11, а старшая уже побывала замужем), она имела хорошую работу и уже вышла из возраста, когда могла бы привлечь клиентов. Так что Видлер скорее являлась исключением. Женщина без супруга попасть в квартал Пибоди шансов практически не имела. И все по той же причине – не желали порядочные англичане наблюдать у себя под носом разврат!

В Российской империи, в случае если правила нарушались и среди обычной публики вдруг поселялась проститутка, ничто не мешало другим обитателям дома подать жалобу. Например, сохранилась бумага, датированная 1911 годом и поданная на имя столичного градоначальника. В ней говорилось, что на углу Коломенской улицы и Свечного переулка, во дворе многоквартирного дома, можно увидеть множество дешевых «желтобилетниц», предлагавших всякому проходящему свои прелести. Нередко одни были пьяны, другие