Читать книгу - "Цельнометаллическая оболочка (Старики и Бледный Блупер) - Густав Хэсфорд"

Говорю:

— Нам нужны наблюдательные посты. Мы слабы. Наземная атака может легко прорваться через проволоку. Гуки знают, что тут что-то происходит, и, пока мы отсюда не улетим, нас можно атаковать. Нет у меня времени на твою политическую болтовню, Джон Уэйн, не интересуюсь я политикой.

Черный Джон Уэйн говорит:

— Шутник, ты-то можешь не интересоваться политикой, но вот у политики к тебе интерес есть. Ты сам-то на экскурсию что ли сюда приехал? Политику понять нетрудно. Слышь, а ты вообще врубаешься в мой умный базар? Ты что, не знаешь, почему тут Призрачный Блупер ходит? Призрачный Блупер явился, чтобы тебя, беложопого, кой-чему поучить. Верная смерть, этот старина Блупер, он повсюду. Он, может, прям сейчас в этом блиндаже среди нас сидит.

Я говорю:

— Джон Уэйн, достал ты уже со своими расовыми войнами.

Черный Джон Уэйн говорит:

— Эх ты, белый дурак с Алабамы, ты все не так понимаешь. Враг - это не белый человек. Настанет день, и ты еще увидишь, как поднимется белый Дядя Том. Такова горькая правда, кореш, так оно и есть. Мы будем драться, чтобы заявить о том, что Дядя Сэм - вовсе не мой дядюшка. Дядя Сэм говорит всем этим вьетнамцам: -Живите пока, но не как подобает мужчинам. Вы для нас тут пойте, танцуйте и оставайтесь маленькими желтенькими клоунами, а мы, может быть, проявим великодушие и разрешим вам жить дальше.

Голос Черного Джона Уэйна грохочет по всему блиндажу:

— Белые американцы не могут осознать, почему эти вьетнамцы не сдаются. Белому американцу давно ужг на все наплевать, он заплыл жиром, он забыл, что знг чит драться. Свой бойцовский дух он променял на дом в несколько этажей, на ниггершу-служанку, на пожизненный запас полуфабрикатов в холодильнике. Достоинство! - вот чего хотят вьетнамцы, друг, и вот чего хотят мои товарищи. Мы - люди! Мы хотим быть достойными! Попробуют нас наколоть - подохнут. Никто и никогда не назовет меня ниггером, пока у меня будет гранатомет в руках.

— МОЛОДЕЦ! - произносит кто-то, и блиндаж сотрясается от выкриков: - МОЛОДЕЦ! МОЛОДЕЦ! МОЛОДЕЦ! - пока голоса не сипнут.

Я говорю:

— Мне наблюдательные посты нужны. Найди мне кого-нибудь поживее, кто не будет болтаться как неприкаянный, Джон Уэйн. У меня на постах одни салаги. Цену назови. Шесть коробок пива, в следующий подвоз.

Снаряд бьет совсем рядом с блиндажом.

Блиндаж сотрясается.

Кто-то говорит: - Да что ж такое, они совсем охренели, эти косоглазые? Шуток не понимают?

Я говорю:

— Джон Уэйн, я же не дева Мария, а ты не Иисус во младенчестве. Мне надо выставить три ПП.

Не успевает Черный Джон Уэйн ответить, как у входа в блиндаж раздается неутомимый голос Бивера Кливера. Бивер Кливер болтает непрестанно, хобби такое у Бивера Кливера - всех на планете болтовней заебывать.

Всем становится легче на душе. Уж если Бивер Кливер покинул свой блиндаж, значит, получил сигнал отбоя с высоты 881-Юг, и обстрел кончился.

На какое-то время.

— Черный Джон Уэйн туг? - раздается в темноте голос Бивера.

Черный Джон Уэйн отвечает: - Шел бы ты, сука.

— Сержант, у меня приказ от командира. Мне надо с Вами по возможности наедине поговорить.

— Никак нет.

— Сержант, майор полагает, что вы и ваше отделение сейчас за проволокой, в ночном дозоре.

Черный Джон Уэйн говорит: - Вас дезинформировали.

Отделение смеется.

— Не понял? - говорит Бивер. - Что вы сказали?

— Нечего понимать,- отвечает Черный Джон Уэйн -совсем нечего. Ты меня попутал с кем-то, кому не похуй на это все.

Бивер говорит:

— Ну, я сюда не за тем зашел. Нам, собственно, надо операцию обсудить. Майор решил, что еще один выход на тему «найти и зачистить» напоследок, перед эвакуацией, станет хорошим вкладом в и без того образцовую

боевую историю первого взвода. Если Ваши бойцы достаточно туков убьют, может, и повышение получите.

Черный Джон Уэйн смеется,- Какая же хуета. Могила хочет счет убитых черных пополнить. Мы тут -отважная кучка, в руках которой пропуск в Кхешань. То есть, раз уж мы здесь, чтоб драться, почему должны увиливать? Ты прости уж, я лучше здесь посижу, пока кто-нибудь своим примером меня не вдохновит.

Бивер говорит:

— Сержант, майор отдал письменный приказ...

— Прекрасно. А то меня все каталоги «Сирз энд Роубак» кончились, жопу нечем вытирать. Врубаешься, дубина?

— Сержант, майор - ваш командир.

Черный Джон Уэйн говорит: - Да срать я хотел на эти приказы, Джек. Он ебаный шакал, которого другие ебые шакалы оставили здесь - надо ж было кого-то в пиздорез отправить. А теперь он увольняет с позором всех черных, кто уезжает из Кхешани живыми.

— Вам следует уважать звание, сержант, а не человека.

— Ох, и нудный ты, Бивер,- отвечает Черный Джон Уэйн.

Я окликаю: - Бивер?

— Что? - отвечает Бивер, - Кто это?

— Да я это. Шутник.

— Извините, рядовой Шутник, но этот разговор -между мною и сержантом. Официальные взводные дела. Я, конечно, понимаю, что как бывший взводный сержант...

Я говорю: - Эдди Хаскелл и Кусок с тобой?

— Кто? ’

— Телохранители твои. Тощий такой паршивец и жирный недоумок.

Из темноты доносится голос Эдди Хаскелла: - Иди ты, Шутник. То, что ты сказал — не про меня.

— Мы же ничего тебе не сделали,- ноет Кусок.

— Ладно, просто убедиться хотел, что вы тут.

Бивер говорит: - Сержант, приказываю седлать коней и ожидать приказа на выдвижение.

Черный Джон Уэйн разражается могучим грохочущим смехом.- Бивер, ты как уродский аллигатор-говноед, они у нас в Нью-Йорке в канализации ползают, слышал? Ты типа мутант. Адаптировался к этой жизни, жрешь, цветешь и пахнешь, ты тут тащишься же, не нарадуешься жизни такой. Богу молишься, чтобы война не кончалась. Ты любитель сладкой жизни во Вьетнаме, к кормушке присосался. Ты как розовый паук, что позади себя ядом прыскает, и я тебя конкретно опасаюсь. Для такого гнусного мудилы как ты, смертельный яд -как изысканное вино, ибо ты есть дитя тьмы.

Бивер говорит: - Я тут не собираюсь ни к чему придираться, сержант. Но, в конце-то концов, я взводный сержант. Или не так?

— На бумаге,- произносит кто-то.

Бивер говорит: - Но ведь майор Трэвис...

— Заткнись, Бивер,- говорю я ему.- Отставить, засунуть свой базар в жопу и можешь идти нахуй с моего участка. Наш участок для этого ебаного шакала