Читать книгу - "История твоего «Я». Вся правда о deepfake - Андрей Владимирович Курпатов"

Для тех, кто не знаком с этой историей: ключ и в самом деле был найден, но не аналитически. Нам просто повезло: в 1799 году, во время Наполеоновской экспедиции в Египет, французский офицер Пьер-Франсуа Бушар случайно обнаружил в стене старой крепости специфический артефакт, который получил название Розеттского камня.

На этом камне счастливым образом был высечен один и тот же текст сразу на трёх языках: древнеегипетском иероглифическом, древнеегипетском демотическом и древнегреческом. То есть три перевода одного и того же смысла на разные языки, при этом древнегреческий учёные понимали, демотическое письмо – лишь отчасти, а иероглифическое письмо было им полностью незнакомо.

Сам по себе текст на Розеттском камне представлял собой официальную благодарность, которую во II веке до нашей эры египетские жрецы адресовали фараону из династии Птолемеев: «Новому царю, получившему царство от отца…» и т. д.

Кажется, что всё просто! Найдите ключ шифрования, и все тайны вам откроются. Действительно, понимание греческого текста позволило французскому лингвисту и египтологу Жану-Франсуа Шампольону расшифровать иероглифический текст – «внести» правильный смысл в египетские символы, – и удивительная, потрясающая цивилизация Древнего Египта с нами заговорила.

Впрочем, задача расшифровки была не из простых. Сначала Шампольону нужно было догадаться, что египетские иероглифы были фонетическими символами, а вовсе не просто символами понятий, как предполагали до этого. И это лишь технические трудности, а так-то мы тут незаметно упускаем самое главное…

Шампольону было недостаточно просто знать древнегреческий язык, чтобы расшифровать надписи на древнеегипетском, ему нужно было знать, что на самом деле значит каждое конкретное слово на древнегреческом языке: «Новому царю, получившему царство от отца…» и далее по тексту.

Что такое «царь»? И что такое «новый» применительно к царю? А «получить царство» – это как? Что такое «отец»? Без понимания того, что эти слова подразумевают, значат в человеческой культуре, какие сущности в них вкладывают люди, Розеттский камень так бы и остался молчаливым фрагментом крепостной стены.

То есть Шампольон расшифровал неизвестный нам язык, уже заранее зная, что люди так могут жить – находятся в родственных отношениях друг с другом, создают государственные образования, руководят ими и могут наследовать соответствующее право. Все эти смыслы переводчик сам «внёс» в соответствующие слова автоматически – от себя, из своих знаний, – даже не заметив этого.

В нашем же мысленном эксперименте все человеческие смыслы инопланетянам принципиально недоступны. И даже если бы они нашли все соответствия знаков нашего языка своему способу обмена информацией, они в лучшем случае вложили бы в наши слова те смыслы, которые соответствуют их – инопланетной – реальности. Так что на выходе получили бы просто какой-то смысловой винегрет – бесконечные противоречия и сплошной абсурд.

Нам это очень трудно понять, ведь мы привыкли, что один национальный язык относительно легко переводится на другой. Однако эта «простота» – лишь иллюзия. Она обусловлена тем, что все данные языки принадлежат представителям одного биологического вида с очень схожим образом жизни: воспринимает мир во времени и пространстве, зрительных, слуховых и других образах, образует социальные группы схожим образом, борется за выживание и т. д.

Именно в этом заключается подлинный смысл понятия «мем», который ввёл в научный обиход выдающийся биолог-эволюционист Ричард Докинз[61]. В своей книге «Эгоистичный ген» Докинз показал, что единицей биологического «смысла» является ген, а единицей социального смысла – «мем». Биологическая информация передаётся через поколения посредствам воспроизводства генов, а культурная – через воспроизводство «мемов»[62].

Мемы могут быть словами, жестами, символами, но самое главное – базовые мемы несут смысл, который мы имплицитно, то есть заведомо, понимаем и принимаем. Без этих мемов, без контекста, который они образуют в самой ткани нашей культуры, то есть без культурного фундамента, который они несут в себе, мы не сможем понять, что означают слова и символы вокруг нас.

Если перед вами текст на неизвестном языке, без контекста, без пояснений – вы не сможете его понять. Без знания, без мемов этого языка – тех смыслов, за которыми культура спряталась за этими знаками, – он остаётся для вас бессмысленным узором. И только когда вы начинаете связывать эти знаки с известными вам смыслами, а не просто «знаками», как это делали учёные с Розеттским камнем, и появляется возможность понять текст.

Таким образом, понимание смыслов слов и письменности – это не просто знание букв и звуков, это сложный процесс интерпретации и сопоставления культурных мемов. И если мы хотим осознать смысл слов и символов, мы должны понимать и те культурные мемы, которые лежат в их основе. Только так можно расшифровать текст, как учёные расшифровали язык Древнего Египта, сопоставляя его с тем, что они уже знали.

Идея Ричарда Докинза сопоставить биологический и цивилизационный коды – «гены» и «мемы», чтобы показать трансляцию «смыслов», – сама по себе весьма изящна, хотя и имеет некоторые смысловые шероховатости. Однако и это ещё не всё… И поскольку это действительно сложно, давайте не поленимся и продумаем всё это ещё раз.

Итак, мы способны транслировать друг другу определённые смыслы с помощью слов. Но откуда в нас эти смыслы берутся? Вроде как вместе со словами – как бы мы понимали смысл слова «царь», если бы не знали этого слова? Но что появляется первым – смысл или слово? Курица или яйцо?

Сначала я как-то обнаружил смысл, а потом узнал, как он может быть означен в языке, или сначала я узнал обозначение и уже после этого во мне возник соответствующий смысл?

Со значением слова проще: я могу чего-то не знать, например что значит слово «каган». Но если мне объяснят, что это что-то вроде «царя», но только в кочевой иерархии – у древних монголов, хазар, уйгуров, карлуков, кимаков и др., – то я пойму, о чём речь. Однако это лишь вопрос о значении.

Для того чтобы понять смысл, мне нужно нечто большее: я должен представлять себе, что такое царство, что такое вообще владение царством, как подданные относятся к царю, какие у него права и обязанности, на чём держится его власть и вообще что такое эта самая – государственная – власть.

То есть у меня откуда-то есть понимание самой сути «царя», а дальше уже начинаются различные специфические особенности – вождей, фараонов, ахейских царей, русских князей, императоров и конституционных монархов и т. д. и т. п., включая генеральных секретарей руководящих государственных партий и президентов.

Проще говоря, за всеми этими именованиями для меня стоит некая сущность «царствования». И пока я не идентифицирую эту сущность, смысл соответствующих слов не будет для меня понятен. Даже если я могу дать каждому