Читать книгу - "Джошуа - Микита Франко"

он найдет мой труп. Пусть лучше мама — вот она будет рада. Или Вета — на неё плевать. Может, сказать ему, чтобы уходил, что я дождусь её, а самому застрелиться?

И когда я хочу предложить поступить именно так, Влад кладёт свою ладонь на моё колено и говорит:

— Я люблю тебя, просто мне нужна передышка.

Это обезоруживает, я сразу передумываю умирать этой ночью. Мне больше всего в этой жизни жалко его. Нас. Не хочу это терять. Не хочу, чтобы наша история стала для него историей о застрелившемся любимом парне. Не хочу, чтобы он рассказывал её следующим партнерам, и они охали от ужаса. Не хочу всего этого, не хочу.

Так не хочу, что начинаю плакать, когда думаю об этом, а он тянет меня к себе, щекотно целует под мочкой уха, и говорит:

— Ну, правда, ничего не изменилось. То есть… многое изменилось. Но не у меня.

Он замирает, опасливо уточняя:

— А его здесь… нет?

— Нет, — всхлипываю. — Прости, что ударил. Я не хотел.

— Я знаю.

Он пододвигается ближе, мы жмемся друг к другу, как замерзшие птенцы. У меня мурашки от холода, растянутая футболка не защищает от вечернего ветра, и Влад отдает свою джинсовку. У него под ней худи. Я заворачиваюсь в плотный деним и неуверенно прошу:

— Может, останешься? Джошуа ведь ушел…

Он усмехается:

— Надолго ли… — это не вопрос, просто усталое подтверждение.

Мне нечего ему на это возразить. Влад вдруг подгибает ноги в коленях, опирается кедами на сиденье и встаёт на деревянные рейки. Я слежу за ним: он садится на спинку скамьи, и продолжает говорить так, с высоты:

— Мне кажется, я сам схожу с ума.

Поворачиваюсь к нему всем телом, задираю голову, хочу ответить (сказать своё привычное: «Понимаю»), но он качает головой:

— Нет, не надо. Мне так проще говорить.

И я отворачиваюсь, снова прижимаясь лопатками к рейкам.

— Всё время об этом думаю, — продолжает Влад. Он курит, и я вижу, как в воздухе рассеивается дым. Его не вижу, только слышу голос с высоты. — Читаю целыми днями про диссоциации, думаю, чем могу тебе помочь. И нам.

Неуверенно спрашиваю:

— И… чем?

Он вздыхает:

— Мне кажется, правда в том, что твоё излечение, которого я так жажду, сделает тебя другим человеком. Правда в том, что я такой же, как Вета: люблю отделившийся осколок сознания.

Мне обидно это слышать.

— Я не осколок сознания.

— Надеюсь…

— Я помню эту жизнь с рождения, — говорю. — Помню, как мне было четыре, пять, шесть… и так далее! Я всё помню. Именно я это прожил, не кто-то другой.

Он молчит. Нервничаю, потому что он просил не смотреть, а я не понимаю, что у него там на лице — разочарование, злость, усталость? Всё вместе? Что-то ещё?

Чувствую, как он наклоняется и целует меня в макушку. Потом прижимается к ней щекой. А я обнимаю его ногу и жмусь щекой к его колену: сидим так, пока не пугаемся проходящих мимо алкашей. Они называют нас педиками.

Вета приезжает на такси. Как только рядом с нами останавливается машина, Влад спешно говорит:

— Я пойду. Не балуйся тут… пока меня нет.

Он садится в её же такси — перед этим они обмениваются безобидными шутками («Пост сдал» — «Пост принял», и смеются) — и я недоумеваю. Последнее, что я помню: Влад выставил её из квартиры, когда они занимались сексом. Что-то изменилось?

Вета провожает машину взглядом, потом подходит ко мне и бьёт в плечо:

— Ну, хочешь врубим «Время приключений»? Второй сезон почти досмотрели.

Кажется, она не понимает, поэтому уточняю:

— Я не Джошуа.

— Я вижу.

Недоумеваю:

— Мы с тобой смотрели «Время приключений»?

— Ну да, — она берет ключи из моих рук, прикладывает к домофону, заходит в подъезд первой.

Я забегаю за ней — беспомощный и потерянный, лишенный памяти и понимания. Как это возможно?

— Вообще-то я не фанат мультиков, — сдержанно говорю, поднимаясь следом.

— Сам же просил включить.

Жмусь к прохладной стенке подъезда, пока она открывает дверь, пытаюсь вернуть ясность сознанию. Кажется, это и есть те метастазы, пущенные в мозг. Если я не смотрел с ней «Время приключений» и Джошуа его тоже не смотрел, то кто, чёрт возьми, это был?

Джошуа — Джошуa [23]

Сегодня важный день. Мы идём на работу. Дима подал запрос на предоставление видеозаписи с парковки спортивного комплекса — утром сообщили, что на рабочую почту отправлена ссылка на гугл-диск.

Говорил Вете, что найду этого ублюдка ради её брата, а сам даже не помню, как зовут пацана. Вечером просил показать семейные фотки — типа мне интересно, — а на самом деле просто боюсь, что не узнаю его на видео. Надеюсь на одно: там будет именно он. Всерьёз расстроюсь, окажись это другой педофил. Моя охота на них напоминает вечный бег за недостижимым, где он всё время ускользает, а я всё время недостаточно близок. Мне плевать на других. Иногда думаю, что убиваю их только из злости, что они — не он, а я потратил время. Время, которое могло уйти на реальные поиски.

Сегодня всё будет иначе. Я чувствую. Там должна быть его машина.

Надеваю прокурорский костюм, повязываю тёмно-синий галстук перед зеркалом. У меня на шее засосы — прикрываю их воротником рубашки, и Дима презрительно фыркает:

«Боже, что это…»

Ухмыляюсь ему в зеркало.

«Прости, она страстная киска»

Иду в ванную, берусь за гель для волос. Руки плохо слушаются, и Дима выдёргивает у меня укладочные средства. Раздраженно шипит:

«Я сам»

Так даже лучше. С прокурорской прической мне не справиться. Он открывает краны, споласкивает руки и укладывает волосы на пробор. Потом растирает между ладонями гель и повторяет движение. Прокурор готов.

Киваю ему — это знак: дальше — я сам.

Выхожу в коридор, накидываю на плечи синий пиджак, обуваю лакированные туфли. Хотел подвезти нас на Ладе, но Дима взъерепенился: «На машине, которую ты используешь для убийств?! Не смей! У тебя даже прав нет!». Всё ещё не может принять эту сторону нашей жизни.

Ждём такси.

Он начинает ставить мне условия:

«Хорошо, мы выясним, но дальше — я сам, ладно? Я найду способ его посадить».

Да уж конечно.

«Джошуа, слышишь? Без резких движений. Хватает того, что я должен несколько папок с уликами уничтожить»

Лениво отвечаю:

«Нет там нескольких папок. Вы ж нихера не работаете»

Это задевает его:

«Вообще-то работаем!»

«Они даже близко не думают, что это ты. Просто забей. Лучше