Читать книгу - "О воле в природе - Артур Шопенгауэр"

в выборе этой пищи – способность различения, то корни растений выбирают себе направление в ту сторону, где почва наиболее изобилует соками, и даже в скалах отыскивают малейшие трещины, где можно найти что-либо для питания; листья и ветви тщательно поворачиваются в ту сторону, где можно найти побольше воздуха и света. Если согнуть ветвь таким образом, чтобы верхняя сторона ее листьев пришлась книзу, то листья переворачивают даже свои стебли, лишь бы только снова принять то положение, которое наиболее благоприятно для их функций (т. е. гладкой стороной кверху). Знаем ли мы наверное, что это происходит бессознательно?»

Ф. И. Э. Мейен в 3-м томе своей «Новой системы физиологии растений» (1839), посвятивший предмету настоящего рассуждения весьма обширную главу, названную «О движениях и ощущении растений», говорит в ней на стр. 585 следующее: «Нередко наблюдают, что картофель в глубоких и темных погребах к лету пускает ростки, неизменно обращающиеся к тем отверстиям, через которые проникает свет в погреб, и продолжает расти до тех пор, пока не достигнет непосредственно освещенного места. Такого рода побеги картофеля наблюдали в 20 футов длины, тогда как обычно это растение, даже при наиболее благоприятных условиях, пускает ростки, едва достигающие 3–4 футов длины. Интересно подробнее рассмотреть путь, который принимает побег такого прорастающего впотьмах картофеля, чтобы наконец достигнуть светлого отверстия. Побег этот старается приблизиться к свету кратчайшим путем, но так как он недостаточно тверд, чтобы без опоры расти прямо в воздух, то он припадает к земле и таким образом стелется до ближайшей стены, по которой затем и поднимается вверх». И этого ботаника (цит. соч., стр. 576) факты заставляют высказать следующее: «Если мы станем наблюдать свободные движения осциллярий и других низших растений, то нам не останется иного выхода, как признать за этими созданиями нечто вроде воли».

Хорошую иллюстрацию к вопросу о проявлении воли в растениях представляют вьюнковые растения, которые, не имея вблизи опоры, за какую можно бы уцепиться, в поисках за нею направляют свой рост к наиболее тенистому месту, даже к лоскуту темноокрашенной бумаги, куда бы его ни положили; напротив, они избегают стекла, потому что оно блестит. Очень любопытные опыты над этим явлением, в особенности с Ampelopsis quinquefolia, приводит Томас Эндрю Найт в “Philosophical transactions of the Royal Society of London, 1812” (перевод этой статьи можно найти в Bibliothèque Britannique, section “Sciences et arts”[87], Vol. 52); правда, сам автор, с своей стороны, пытается объяснить дело чисто механическим образом и не хочет признать, что мы имеем здесь проявление воли. Я ссылаюсь на его эксперименты, а не на его суждение. Следовало бы посадить несколько вьюнковых растений без подпорок вокруг какого-нибудь ствола и посмотреть, не поползут ли они все по нему центростремительно. По данному вопросу Дютроше 6 ноября 1843 г. сделал в Académie des sciences доклад “Sur les mouvements révolutifs spontanés chez les végétaux”; несмотря на свою широковещательность, этот доклад, напечатанный в ноябрьском выпуске “Compte rendu des séances de l’acad. d. Sc.”[88] за 1843 г., очень интересен. В результате своего исследования автор получил то, что у Pisam sativum (зеленый горох), у Bryonia alba (белый переступай) и у Cucumis sativus (огурец) побеги, держащие усик (la vrille), совершают в воздухе очень медленное круговращательное движение, которое, в зависимости от температуры, в течение 1–3 часов описывает эллипсис и с помощью которого они наугад ищут твердых тел; вокруг последних, если побеги найдут их, обвивается усик и отныне поддерживает растение, которое само по себе, без подпорки, держаться не может. Следовательно, они, только более медленным образом, делают то же, что и лишенные глаз гусеницы, которые в поисках за листом описывают верхнею половиною тела круги в воздухе. И о других движениях у растений приводит Дютроше в упомянутом докладе некоторые факты; например, он сообщает, что Stylidium graminifolium в Новой Голландии имеет в средине венчика держащий пыльники и рыльце столбик, который попеременно то сгибается, то снова выпрямляется. С этим явлением сродно то, о котором сообщает Тревиранус в своей книге «Явления и законы органической жизни», т. I, стр. 173: «Так у болотного белозора (Parnassia palustris) и пахучей руты (Ruta graveolens) тычинки наклоняются одна к другой; у триперстной камнеломки (Saxifraga tribactylites) они наклоняются попарно к рыльцу и в таком же порядке опять выпрямляются». Там же по данному вопросу, несколько выше, мы читаем: «Самые обычные из растительных движений, кажущиеся самопроизвольными, – это стремление ветвей и верхней стороны листьев к свету и влажной теплоте; и обвивание ползучих растений вокруг той или другой подпорки. Особенно в последнем явлении сказывается нечто подобное движениям животных. Правда, вьюнковое растение, предоставленное самому себе, во время роста описывает концами ветвей круги и путем такого рода произрастания достигает находящегося поблизости предмета. Но не одна чисто механическая причина побуждает его приспособлять свой рост к форме того предмета, которого оно достигает. Павилика (Cuscuta) обвивается не вокруг всяких подпорок – она не любит частей животного тела, мертвых растительных тел, металлов и других неорганических материй: она обвивается исключительно вокруг живых растений, и к тому же растений не всяких, – например, она не любит мхов и обвивается лишь вокруг таких растений, из которых она, с помощью своих бородавчатых присосков (papilia), может извлекать свойственную ей пищу; такие растения привлекают ее уже на известном расстоянии1». Особенно же подходит сюда следующее специальное наблюдение, сообщенное в “Farmer’s Magazine” и перепечатанное под заглавием “Vegetable instinct”[89] в “Times” от 8 июля 1848: «Если с какой-либо стороны побега молодой тыквы или большого садового гороха не далее как на расстоянии 6 дюймов поставить чашку с водою, то в течение ночи побег приблизится к ней, и поутру один из его листьев найден будет плавающим в воде. Опыт этот можно повторять каждую ночь, пока растение не начнет завязывать плода. Если в 6-дюймовом расстоянии от молодого полевого вьюнка (convolvulus) воткнуть подпорку, то он отыщет ее, хотя бы каждый день меняли место подпорки. Если вьюнок до известной высоты навернулся уже на подпорку и его отвернут, для того чтобы опять навернуть на нее же в противоположном направлении, то он вернется к своему первоначальному положению или же в стремлении к нему погибнет. Тем не менее, когда два таких растения без подпорки, вокруг которой они могли бы обвиться, растут близко друг от друга, то одно из них изменяет направление своей спирали, и они обвиваются друг около друга. Дюгамель положил турецких бобов в наполненный влажной землею цилиндр; спустя некоторое время они начали прорастать и, естественно, пустили перышко (plumula) вверх, к свету, а корешок (radicula) вниз, в почву. Несколько дней спустя цилиндр был наклонен на