Читать книгу - "Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности - Антон Владимирович Шугалей"

не знают толком, во что верят, потому что, если бы они думали о Боге, они бы увидели здесь Бога. Но коль скоро они больше думают о Дьяволе и грехах, они и видят соответствующие вещи. И это говорит об их собственном вытесненном, это их Тень [43] – фактически, они обнажают теневую сторону своей психики. Книжники хотели бы поступать так же, как Иисус, но у них не получается, и поскольку при этом они считают себя хорошими, значит – плохой он.

В чем же заключается хула на Духа? Дело не в словах (хотя и в них тоже), а в том, что человек выбирает. Если он сознательно стоит в тени и не хочет выйти оттуда, то как его можно «простить»? Если он сам выбирает тьму, что можно для него изменить? Хула на Духа – это буквально отрицание того, что Бог здесь присутствует. Есть Шехина – энергия, сила, действие Бога, – а человек видит в проявлении Бога проявление Дьявола. То есть он извращает реальность и не осознает ее, смотрит на нее умом, а не сердцем. И даже если смотрит сердцем, видимое им говорит человеку о нем самом, о его восприятии реальности. Его нельзя простить или не простить: что он выбрал, в том и живет. Нельзя вытащить человека из ада, если находиться там – его сознательный выбор.

Здесь есть еще одна любопытная история, связанная с тем, кто владеет и повелевает духом. Говоря объективно, Иисус действительно повелевает духом со властью, более того, бесы беспрекословно ему повинуются и не подвергают сомнению его полномочия и авторитет. Фактически, они воспринимают его как своего хозяина. Допустим, что приказывал бы им действительно Вельзевул. Но принцип согласия бесов между собой основан не на уважении – если мы говорим о мифических бесах, они не могут друг друга уважать, они могут только друг друга бояться. А значит, даже если бы сейчас к ним пришел Вельзевул и стал бы им приказывать, они реагировали бы так же: слушались, подчинялись, возможно, чуть-чуть шипели. Мы знаем, что все бесы – это ненависть ко всему, в том числе друг к другу, ведь если ненависти друг к другу у них нет, там должны быть какие-то другие отношения. А коль скоро у них есть какие-то отношения, кроме взаимной ненависти, тогда это не совсем бесы. Это уже обычные люди.

В общем, в лице Иисуса не так уж сложно увидеть бесовского князя – можно понять, почему книжники так и видят. Но они видят только это – вот в чем их ошибка. Видят часть, а не целое. Именно поэтому они не видят Бога, полноту. Та часть реальности, которую они воспринимают, – депрессивная, сухая и корявая, в ней нет ни свободы, ни полета, ни света. Конечно, проводить аналогию между Иисусом и Вельзевулом не стоит, хотя он может занять это место, чтобы командовать бесами. И Вельзевул мог бы подчиняться Иисусу. Казалось бы – это восставший дух, который бунтует и вообще не хочет подчиняться. Обычно здесь звучит аргумент: потому что Бог сильнее и может его заставить, но Бог никого не заставляет и всем дает свободу, в том числе бесам. Это невозможно понять, если не обратиться к образу некоторой совокупности, в которой сосуществуют Бог и Дьявол. Если Бог – это Бог, то Дьявол по умолчанию слабее его. Это как в стае собак: всегда есть вожак – остальные могут на него огрызаться, но будут ему подчиняться. Можно смотреть на всю историю с бесами в таком ключе: они слушаются таким же образом, как собаки, как дикие.

Мы неизбежно должны посмотреть на Христа как на того, кто действительно соединяет в себе все. Здесь уместно вспомнить историю с его сошествием в ад. Это фактически путешествие в то место, где нет власти Иисуса, но если бы ее действительно совсем не было, из этого вряд ли бы что-то получилось. Отсюда слова Марка: «Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его».

В истории с легионом в свиньях бесы также слушаются Христа без вопросов и отчитываются перед ним как перед старшим – как если бы к роте подошел командир, и тут же выбежал дежурный по роте, чтобы доложить о ситуации. Если смотреть на эту историю как на некоторое насилие Бога над бесами, рушатся многие догматические положения относительно того, что Бог ничью свободу воли не насилует.

Хула на Духа заключается в том, что эти книжники не знают Бога, не понимают, какой он, присваивают ему свои атрибуты – в данном случае хитрость и коварство – и судят о Боге в силу своей испорченности. Если их психика – зеркало, в котором отражается реальность, по их суждениям мы можем понять, где они находятся, как воспринимают мир, Бога, спасение, свет, тьму и многое другое. Они могли бы сделать свою реальность шире, объемнее, масштабнее, но это непросто.

«Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух». В Иисусе как раз чистый и целостный дух, который владеет всем и всеми, а книжники судят фрагментарно, не собирая все воедино. Внутри у них нет целостности, нет согласия ни с Богом, ни с самими собой, а значит, нет понимания самих себя. Это и есть хула на Духа Святого. Чтобы обрести целостность и ощутить единство с Богом, нужно собрать свое внутреннее зеркало.

Мк. 3:31–35 «И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И, обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь».

Здесь мы видим любопытный прием концентрического изложения, когда одна история заключена в контекст другой. Это распространенный прием в еврейской поэзии. Начинается одна история – о том, что домашние пришли за ним, – затем следует другая, где рассказывается притча и дается объяснение про хулу на Духа Святого, и в конце завершается рассказ о родственниках. Когда есть такая мысль, заключенная в другое повествование, она всегда является ключом к пониманию той истории, которая ее обрамляет. Этот принцип можно сравнить с детской игрушкой – пирамидкой: в ней есть стержень и кольца, которые на него нанизывают. Здесь происходит примерно то же самое.