Читать книгу - "Наполеон: биография - Эндрю Робертс"

и Марии-Антуанетты с пышностью был перенесен с кладбища Мадлен в аббатство Сен-Дени. В Версале возобновилось строительство. Король назначил «первого толкателя кресла» (premier pousse-fauteuil), единственной обязанностью которого было пододвигать монарху стул, когда тот садился за стол. Пенсии – даже раненым ветеранам – были урезаны{2816}. Из Лувра убрали собранные Наполеоном картины и возвратили их державам-победительницам.

Как и предполагал Наполеон, был возобновлен дореволюционный торговый договор с Англией (1786), в соответствии с которым пошлины на ввоз некоторых английских товаров сокращались, а на остальные – отменялись. Этот шаг привел к новому спаду во французской промышленности{2817}. Назначение Веллингтона послом во Францию едва ли улучшило положение[321]. «Должно быть, назначение лорда Веллингтона очень унизительно для армии, – говорил Наполеон Эбрингтону, – как и, вероятно, большое внимание к нему короля, словно противопоставившего личные симпатии симпатиям страны»{2818}. Впоследствии Наполеон объяснял, как, по его мнению, следовало бы поступить Бурбонам. «Вместо того чтобы провозгласить себя Людовиком XVIII, ему следовало бы провозгласить себя родоначальником новой династии и вовсе не касаться старых обид. Если бы он это сделал, то мне, по всей видимости, не стоило бы покидать Эльбу»{2819}.

Самую недальновидную политику Бурбоны проводили в армии. Триколор, под которым французские солдаты более двух десятилетий одерживали победы по всей Европе, был заменен белым полотнищем с лилиями, а орден Почетного легиона понизили в статусе по сравнению со старыми королевскими наградами (одну из них «старые ворчуны» метко прозвали «жуком»){2820}. Ключевые посты в вооруженных силах достались эмигрантам, сражавшимся против Франции. Императорскую гвардию сменила королевская, а сформированную Наполеоном в 1806 году Среднюю гвардию, числившую на счету немало славных побед, распустили{2821}. Ненавистный Дюпон отправил в отставку множество офицеров и еще 30 000 перевел на половинное жалованье, причем продолжался активный розыск призывников-уклонистов[322]{2822}. «Надежда у меня возникла, когда в газетах я увидел, что на банкете в Ратуше присутствовали только супруги дворян, – позднее вспоминал Наполеон, – но не армейских офицеров»{2823}. 15 августа 1814 года, грубо нарушив приказ, многие в армии открыто отпраздновали день рождения Наполеона орудийным салютом и криками «Да здравствует император!», а часовые отдавали честь лишь при виде офицеров с орденом Почетного легиона.

Разумеется, не только ошибки Бурбонов помогли Наполеону решиться поставить все на карту и попытаться вернуть себе престол. Еще одной причиной стал отказ императора Франца позволить супруге и сыну бывшего императора присоединиться к нему. Кроме того, его расходы в 2,5 раза превысили доход. Наполеона одолевали печаль и уныние; он жаловался Кэмпбеллу, что «заперт в этом доме-клетке, оторван от мира, лишен интересного занятия», что с ним «нет ученых… одно и то же общество»[323]{2824}. Спокойствия не прибавляли газетные заметки и просачивающиеся из Вены, где шел конгресс, слухи, будто союзники собираются силой вывезти его с Эльбы. Жозеф де Местр, французский посол в Санкт-Петербурге, в качестве вероятного пункта назначения упоминал каторжную колонию в Австралии, в заливе Ботани. Звучало название и далекого английского острова посередине Атлантического океана – Святой Елены{2825}.

13 января 1815 года Наполеон два часа беседовал с Джоном Макнамарой и с радостью услышал, что Франция «взбудоражена»{2826}. Наполеон признал, что слишком долго оставался в Москве и «совершил ошибку, пытаясь покорить Англию». Он выразил твердую уверенность, что его влияние на международную политику сошло на нет. «История знает триумвират великих людей, – заключил Макнамара. – Это Александр [Македонский], Цезарь и Наполеон». В этот момент Наполеон, ничего не говоря, пристально посмотрел на него, и Макнамара «подумал, что он видел, как глаза императора увлажнились». Именно это Наполеон с детства желал услышать. Наконец он ответил: «Если бы под Москвой меня убило ядром, вы были бы правы. Но последние мои неудачи перечеркнут всю славу моих первых лет»{2827}.

Наполеон прибавил, что Веллингтон – «храбрый человек», но его не следовало делать послом. Во время разговора Наполеон много смеялся – например, когда услышал, что принц-регент одобрил развод с Жозефиной, – по той причине, что это, создав прецедент, позволило ему самому развестись с ненавистной Каролиной Брауншвейгской. Макнамара спросил, опасается ли он покушения. «Не со стороны англичан. Они не убийцы», – заверил Наполеон, но признал, что приходится соблюдать осторожность из-за соседства с корсиканцами{2828}. Уезжая, Макнамара сказал Бертрану, что император, «должно быть, очень добродушный человек и никогда не выходит из себя». Бертран ответил с улыбкой: «Я знаю его чуть лучше, чем вы»{2829}.

К началу февраля Кэмпбелл отметил, что Наполеон «приостановил работы по строительству дорог и отделке своей загородной резиденции» (из-за их дороговизны) и попытался продать здание ратуши в Портоферрайо{2830}. Кэмпбелл напомнил Каслри, что «если платежи, обещанные ему при отречении, будут задерживаться и он будет нуждаться в деньгах, то… он может решиться на любой отчаянный шаг»{2831}. Впоследствии царь Александр отчитал Талейрана за то, что Наполеон не получил обещанных денег: «Как мы можем ждать, что он сдержит данное нам обещание, если мы не сдержали свое, данное ему?»{2832}

В феврале 1815 года Наполеона посетил его бывший секретарь Пьер Флери де Шабулон и передал от Маре весть, что Франция готова к его возвращению. Наполеон расспросил о настроениях в армии. Флери рассказал, что солдаты, которых заставляли кричать «Да здравствует король!», нередко прибавляли шепотом: «…Римский». «И они все еще любят меня?» – спросил Наполеон. «Да, ваше величество, и даже, осмелюсь сказать, сильнее, чем прежде». Это совпадало с тем, что Наполеон уже знал от многочисленных источников во Франции и собственной сети агентов. (Среди них был хирург из Гренобля Жозеф Эммери, который помог спланировать экспедицию. Наполеон завещал ему 100 000 франков.) Флери сообщил, что армия в успехе союзников винит Мармона. Наполеон заметил: «Они правы. Если бы не позорное отступничество герцога Рагузского, союзники, сохраняя свое тогдашнее положение, имея Париж в тылу и меня перед собой, погибли бы! Если бы они вышли из Парижа, чтобы избежать этой опасности, они бы уже туда не вернулись… У них был свой 29-й бюллетень»{2833}.

16 февраля Кэмпбелл покинул Эльбу на английском шлюпе «Partridge» «ради краткой поездки на континент для поправки здоровья». Ему было нужно навестить во Флоренции то ли врача-отоларинголога, то ли свою любовницу графиню Миньяччи, а может, их обоих{2834}. Наполеон получил шанс. На следующий день он распорядился переоборудовать «L’Inconstant», приготовить его к короткому путешествию и раскрасить корпус в цвета английских военных кораблей{2835}. Во Флоренции Эдвард Кук, заместитель Каслри в английском МИДе, заявил Кэмпбеллу: «Когда возвратитесь на Эльбу, можете сказать Бонапарту, что в Европе о нем почти забыли: никто теперь не думает о нем»{2836}. Примерно в то же время государыня-мать сказала сыну: «Отправляйтесь, сын мой, и следуйте вашему назначению… Вы не созданы для того, чтобы умереть на этом пустынном острове»{2837}.

Полина, самая щедрая из братьев и сестер Наполеона, передала ему очень дорогое ожерелье, которое можно было продать для финансирования будущего предприятия. Когда Маршан, камердинер Наполеона, попытался утешить ее, сказав, что вскоре она сможет воссоединиться с братом, она провидчески заметила, что больше никогда его не увидит{2838}. Год спустя Наполеон, отвечая на вопрос, правда ли, что Друо пытался отговорить его бежать с Эльбы, заверил, что это не так. В любом случае он резко возразил: «Я не позволю себе зависеть от советов»{2839}. Вечером накануне побега Наполеон читал биографию австрийского императора Карла V и бросил книгу открытой. Престарелая управительница оставила ее как есть, вместе с разбросанными «мелкими клочками исписанной бумаги». Когда женщину расспрашивали гости из Англии, она выразила «искреннюю привязанность и простодушно рассказала о его неизменном благодушии»{2840}.

Наполеон покинул Эльбу на корабле «L’Inconstant» в ночь на воскресенье 26 февраля 1815 года. Когда 16-пушечный корабль водоизмещением 300