Читать книгу - "Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова"

глаза. Мне захотелось приложить ладонь к своему лицу, но, вовремя вспомнив, что Тэян ничего не понимает по-русски, я прямо и откровенно ей высказала: - Забери волосы и умойся, чего ты тут придумала? - Ничего, - пробурчала она под нос, не сдвигаясь с места, и, неловко и тихо, бросила в сторону Тэяна: - Аньён хасэё[58]! Он улыбнулся её корявому произношению, но благосклонно кивнул: - Hello. - Oh, you speak English? – тоже с грубым русским акцентом спросила она, но, надо было признать, Настя его учила все школьные годы, поэтому кое-что на нём лопотать умела. - A little, - с хорошим произношением сказал Тэян. - Настя, - пощёлкала я пальцами, подвинувшись, чтобы Хадича с подогретой и проверенной на температуру смесью могла пройти к Роме. – Мы тут обсуждаем вообще-то, не остаться ли вам с Ваней ещё дня на четыре? - Ты говорила, что тебе расписание надо будет заранее съездить, взять… - начал брат. - Да это не горит, - махнула рукой Настя, - я могу и числа двадцать шестого в Томск смотаться. Или по пути из аэропорта… - Богашёво – не по пути, - напомнила я. - Ну, если у неё нет дел, то и я могу задержаться, - развёл большие ладони в стороны Ваня. Я поглядела на них поочередно. Как поступить правильно? Как старшая сестра, я должна делать всё для их блага, для того, чтобы их жизнь становилась лучше, но что будет лучше – материальный комфорт или душевное равновесие? Последнего они в шумном и людном мегаполисе не достигнут. Если я попытаюсь им объяснить, что безделье и соблазн денег – плохо, находясь в положении жены чеболя, вряд ли они воспримут это, как доброжелательные и честные намерения. Я не хотела бы ни в коем случае обидеть Ваню и Настю, прослыть перед ними жадной и зазнавшейся родственницей, я была и буду готова отдать им всё до последнего, но как объяснить им, что для них же было бы лучше до полного созревания личности жить в Петухово и сохранять те ценности, которые прививаются там нашими родителями? Я проверила на себе и поняла, что богатство с ощущением чистоты и доброты плохо вяжется. В какой-то книге, по которой я пыталась учить китайский язык, я видела сентенцию: «Золото и счастье для дома – две вещи несовместимые». Наверное, счастье и миллионы мог совместить только такой человек, как Дракон, но я вовсе не хочу, чтобы Ваня или Настя уподобились ему. Боже, и зачем я только подняла вопрос о том, что они должны остаться тут подольше? Потому что я очень по ним соскучилась, и ужасно не хотела остаться одна в этот момент жизни, когда Тэян уедет, Сынри останется в больнице, а Джиён запретил ему звонить… - О чём разговор? – подал голос мой сингапурский знакомый. - У брата с сестрой билеты в Россию на завтра. Я попросила их задержаться ещё ненадолго. Можно же как-то поменять рейс? Я никогда такого не делала… - Конечно, без проблем, - кивнул Тэян. – Хочешь, я всё сделаю, перебронирую на нужное число? Я посмотрела на Тэяна, как на спасителя. У меня сейчас голова совершенно не соображала, я даже с трудом вовремя переключалась с одного языка на другой, забывая, кто тут какой понимает. - Тебе будет не трудно? - Боже, Даша, это ерунда. С твоего позволения, чтобы лишний раз не светить участием драконов, я распоряжусь от лица Сынри, он вип-клиент большинства авиалиний, и всё исполнят в мгновение. - Спасибо, Тэян, большое спасибо! Пожалуйста, на двадцать четвертое число, хорошо? Что бы я без тебя сейчас делала… - с благодарностью проводила я его спину. Тэян вышел с телефоном, чтобы решить этот небольшой вопрос, ещё раз продемонстрировав, пройдя мимо Насти, что ниже неё на треть моего пальца. Где-то внутри меня на кратчайший миг зажглась яркая и бескорыстная любовь к нему, сильному, спокойному, способному решить всё, за что мне тяжело взяться. Любовь эта была, разумеется, не истиной и вечной, и не имеющей сексуального подтекста, а такой, какую испытываешь к родному и прекрасному человеку. Такие чувства, мне кажется, испытывает любая женщина, в жизни которой хоть на день появляется кто-то, кто говорит: «Не дёргайся, я всё решу». Кто бы это ни сказал, как бы ты до этого его ни воспринимала, в эту минуту хочется светиться от счастья от того, что тебе дали возможность перевести дыхание. Я ведь и на самом деле излишне избаловалась за последний год, как бы это смешно ни звучало. Пережив страшное, плохое и мучительное, борясь за свободу, я была всё время в подчинении, под властью тех, кто за меня решал. Мой быт вообще не нуждался в моих заботах: еда, коммунальные услуги, одежда, обувь, поездки, всё на уровне «хочешь – держи», «надо – возьми». В отличие от моей жизни в Томске, где я тщательно планировала расходы тех карманных денег, что мне давались, где я откладывала на поездку в Сеул с тех заработков, которые имела, я уже столько месяцев вообще не задумываюсь ни над доходами, ни над расходами, ни над тем, что надо куда-то звонить, с кем-то договариваться, что-то решать. Джиён сосредоточил всю мою жизнь на себе, а потом его заменил Сынри. В результате моим рупором к миру становились определенные мужчины, через которых осуществлялись все мои нужды. Удобно ли это было? Безумно. Я остро ощутила это сейчас, когда задумалась о том, что надо как-то перебронировать билеты. Нет, я бы смогла это сделать и сама в результате, помыкавшись, порыпавшись, потыкав что-нибудь в электронных почтах, на сайтах и в сообщениях. Но бесценное Тэяновское «хочешь, я всё сделаю?» придало мне сил. С другой стороны – и напугало. Ведь комфорт бывает и вот таким, не только денежным, когда можешь позволить себе всё на свете, а всего-навсего лишающим забот, душевным, избавляющим от стрессов. Именно ради такого порой женщины терпят унижения, оскорбления, измены и даже побои. Чтобы в любой момент иметь возможность закинуть ножки кверху и сказать кому-то другому – решай. О, это для моей не меркантильной души что-то ещё более коварное из искушений. Я пока не могу понять грань опасности, но, по-моему, она и здесь есть. Где-то тут тоже растворяется свобода. Вроде бы и не за деньги продаёшься, но за избавление от трудностей лишаешь себя самостоятельности. Осознано и с радостью. - А Ваня вчера напился, -