Читать книгу - "Шотландия в Новое время. В поисках идентичностей - Виктор Юрьевич Апрыщенко"

избежать не удалось. Зачастую противореча идеологии колонистов, миссионеры работали с местным населением, при этом отношение к аборигенам могло варьироваться от уважения и идеи равенства, с которыми подходил к местным жителям Ливингстон, до снисходительной опеки.

Вся эта деятельность имела характер «преодоления синдрома Дариена» и тех последствий, не только экономических или социальных, но и для национальной идентичности, которые он имел. Комплекс неспособности к самостоятельному развитию и процветанию был преодолен не только несомненными экономическими достижениями, но и тем, что Шотландия ощущала значимость собственной миссии по распространению христианской веры среди варварских народов.

Вопросы, связанные с Шотландской эмиграцией, стали предметом массового обсуждения политиками и общественностью, которые проводили параллели этой миграции с массовым оттоком из горной Шотландии второй половины XVIII в. Оппозиция настаивала на гибельных последствия процесса оттока экономически и военно дееспособных людей и для национального процветания, и для безопасности страны, однако после 1815 г., когда тысячи демобилизованных солдат вернулись обратно домой, перенасытив рынки труда и угрожая массовой безработицей, бедностью и социальными конфликтами, меркантилизм уступает место мальтузианству. После этого эмиграция стала рассматриваться в категориях XVII в. – не как угроза, а как безопасный клапан, способный снизить градус общественного напряжения, настроенный на работу в интересах государства и поддерживаемый им, что должно было избавить страну от потенциально опасных элементов. Новая мальтузианская теория породила процесс микро-колонизации отдельных регионов Канады, спонсируемый государством, однако непомерно высокие затраты, довольно скромные успехи этих предприятии, экономические сложности в самой Шотландии, наряду с неэкспансионистской философией – все это отодвинуло реализацию предполагаемых проектов до 1820-х гг. Вывоз беднейшего населения в колонии встречал идеологическое сопротивление и со стороны т. н. «Уэкфилдской школы», сторонники которой настаивали на том, что эмиграция должна носить выборочный характер, только тогда экспорту подвергнутся истинные ценности британской цивилизации, чем и будет выполняться истинная роль британской империи. Идеи этой школы оказывали влияние на политику Колониального управления Великобритании на протяжении более чем четверти столетия и затем сказались на работе Комиссии по эмиграции.

В 1880-е гг. правительство вновь вернулось к идее о необходимости избавляться от лишней рабочей силы, что было спровоцировано затянувшейся экономической рецессией, а также потребностью самих колоний в рабочих руках. Лоббистские группировки, возглавляемые Национальной ассоциацией по содействию государственно направляемой эмиграции и колонизации, выдвигали идею о том, что поддержка эмиграции со стороны государства поможет решить двойную проблему – переизбытка населения в Шотландии и недостатка в колониях, а также будет способствовать объединению империи. На это правительство ответило созданием комиссии в 1889 г., в задачи которой входила выработка рекомендаций правительству в области политики эмиграции. Было принято также решение о выделении десяти тысяч фунтов четыремстам шестидесяти пяти выходцам из шотландских Гербридских островов для того, чтобы они могли отправиться в Канаду в 1888–1889 гг., но идея так и не была реализована из-за того, что правительство оказалось ввергнуто в экономические сложности, и в итоге, желающие отправиться в Канаду были предоставлены сами себе. В эти 1880 и 1890-е гг. значительно расширялась поддержка эмиграции за счет помощи благотворительных организаций, которые содействовали выезду целых семей в колонии, а также в Америку и Канаду. Существовала в Шотландии и довольно могущественная лоббистская группировка хайлендерских землевладельцев, которые по парламентскому Акту 1851 г. имели право на получение государственных средств для оказания помощи в эмиграции крестьянам, проживавшим на их землях[998].

Начиная с 1870-х гг., колониальная политика Британии испытывала на себе влияние двух противоположных тенденций, которые непосредственно затрагивали интересы шотландцев. С одной стороны, идея заботы и покровительства тем, кто уезжал в колонии и своей деятельностью способствовал экономическому развитию империи, ассоциировалась с сэром Джеймсом Стефеном, «Мистер Родная страна», как его называли, который был бессменным руководителем Колониального управления в 1834–1847 гг. Этот стефеновский гуманитаризм был атакован уверенными сторонниками демократичной, и в равной степени, радикальной, а порой фанатичной с примесью расизма, идеи «свободного колониста», которая основывалась на популярных научных идеях расизма и ассоциировалась с «новым империализмом», а объединялись ее сторонники вокруг Альфреда Милнера, генерал-губернатора Южной Африки в 1897–1905 гг.

Примерно половина сторонников Милнера, такие как Джон Бьюкан, Филипп Керр, Патрик Дункан и другие, были шотландцами, взгляды которых сформировались под влиянием концепции «консервативного утилитаризма» Фитцжеймса Стефена, сына сэра Джеймса, и Генри Мейна, тоже по происхождению шотландца, и сочетали в себе идеи влияния естественных и укорененных в истории традиционных народных институтов с неодарвинситскими взглядами о естественной соподчиненности народов. Хотя и провозглашая себя идейным наследником Джона Стюарта Милля, Джон Бьюкан в 1910 г. был гораздо более однозначен в отстаивании идеи о том, что индийцы не способны к цивилизации, которая может быть принесена им только британцами. Разница между Киплингом, который часто тепло отзывался об индийцах, с которыми был знаком, и Бьюканом, который писал о «воображаемых африканцах», заключается в том, что второй свои заметки адресовал колонистам, не рассчитывая на то, что коренное население будет читать его произведения. Интересно, что Бьюкан закончил свою карьеру как блестящий генерал-губернатор Канады, с почтением относящийся ко всем расам, представители которых проживали на земле, им управлемой, будучи уверенным, что история империи, современником которой он был, являет собой пример торжества шотландских колонистов.

Взаимодействие экономических интересов отдельных фондов с интересом государства, стремящегося не допустить социальных беспорядков, вызванных безработицей, дополненное идеей империи и представлениями о богатствах, которые она способна принести, сделали эмиграцию из Шотландии в колонии предметом массовых дискуссий на рубеже XIX–XX вв., способствуя институализации управления делами империи.

Вместе с тем правительственная политика по регулированию эмиграции в Шотландии, как и в целом, в Британии, была малоэффективна. Чаще, разбирая колониальные проблемы, правительство было озабочено вопросами, связанными с жизнью традиционной диаспоры, чем ситуацией с положением тех, кто собирался уехать. Любая легислация была, как правило, неэффективной, поскольку сама идеология правительства была противоречивой. С одной стороны, чиновники заявляли, что они против прямой интервенции в колониях и в США, с другой, говорили о колонизации, которую они готовы поддерживать. И хотя финансовые средства выделялись, в частности в 1846–1869 гг. триста тридцать девять тысяч эмигрантов из Британии и Ирландии получили денежные средства, но, во-первых, это было всего лишь 7 % от общего числа эмигрантов, а, во-вторых, эта поддержка носила не прямой характер, и необходимо было пройти сложные бюрократические процедуры, чтобы получить ее[999]. Таким образом, хотя эмиграция и реализовывалась в довольно широком контексте политических и общественных дискуссий, а правительство предпринимало определенные меры, связанные большей частью со стратегическим планированием поселений в Канаде в 1810-е гг., массовой эмиграцией 1830-х гг., и колониями, основанными выходцами из Гебридов в 1880-е гг., все эти мероприятия имели половинчатый характер, а сама миграция