Читать книгу - "Мажоры СССР - Анатолий Владимирович Георгиев"

Нас встречали не по одежке

Примерно в году восемьдесят седьмом — восемьдесят восьмом жена моего приятеля Екатерина позвала меня с собой в театр: билет пропадал, и лучше спутника, чем я, в моменте не нашлось. В антракте она, поколебавшись, выдала мне фразу, которая сразила меня наповал:

— Давно хотела тебе сказать, но все не решалась. Одеваешься ты как бог на душу положит. Да что там говорить — отвратительно ты одеваешься, как нищеброд!

Мне пришлось критически на себя взглянуть: редкий случай, когда тебя так приложат по-свойски. Катька была абсолютно права: своим нарядам я не придавал ровно никакого значения, ведь, как думал я и многие мои знакомые, встречали нас не по одежке, а по уму. По крайней мере, мы так себе вообразили — возможно, просто по причине стесненных обстоятельств. Сейчас, когда в моем шкафу висят галстуки от Бриони, пальто от Пал Зильери и парижский костюм, мне смешно вспоминать мои «луки» в университетские годы.

Принятая дома семейная диктатура хорошего вкуса по неведомой мне причине не распространялась на шмотки, что я напяливал на себя. Именно напяливал, а не надевал, потому как «фирмо́й» или «клевым прикидом» то убожество назвать язык не поворачивается. Одевался я во что придется: были джинсы — носил, не было — использовал брюки от костюма. Свитера занашивал до дыр, ботинки — до гибели подметки, тельняшка была мне дороже самой модной майки с принтом.

С другой стороны, в чем была моя неправота? Будь у меня на руке «Улисс Нардин» вместо подаренной мне на свадьбу «Сейки»-штамповки, я бы окончил МГУ с красным дипломом? Я его и с «Сейкой» получил. Если бы стал я носить новые джинсы, отклячивая зад, чтобы все увидали вожделенный лейбак, меня бы все девушки тут же полюбили? Сильно сомневаюсь. Стоило уделять столько времени моим знакомым, помешавшимся на тряпках, на эту мишуру? Они не стали суперменами и скорее впустую потратили себя на сиюминутное желание повысить свое ЧСВ, чтобы в итоге получить проблемы с сессией и кучу долгов.

Жил я на стипендию, левые доходы появились, когда я уже стал аспирантом, когда пошли доходы от репетиторства, а родители в молодежной моде ничего не понимали и подарками не баловали, не из скупости, но признавая свое несовершенство. Мама была записной модницей, но все ее попытки меня приодеть заканчивались неоднозначно — что ж тут отмалчиваться, грустно они заканчивались для обеих сторон.

Мама чувствовала, что я отнюдь не испытываю восторга, на который она рассчитывала. А я мялся, краснел, выдавливал из себя слова благодарности — все ж я был воспитанным мальчиком, — но ее дары, как правило, отправлялись в стенной шкаф, чтобы упокоиться там на неопределенное время. Потом я как-то перебарывал себя, начинал их использовать, да еще удивлялся себе, с какого перепуга я так расфокусничался.

Икона стиля начала 70-х (фото из семейного архива)

Что было бы, если явился на экзамен в таком виде? (фото из семейного архива)

Однажды я попросил ее привезти мне из Тбилиси черный кожаный пиджак, который тогда был в моде и на образцы которого я время от времени засматривался, глядя на своих приятелей из кавказских республик. Они носили не только пиджаки, но и шикарные бельгийские кожаные плащи и куртки от бакинских «цеховиков», мало отличавшиеся по качеству от турецких изделий девяностых. Мне бы хватило пиджака, на большее я и не рассчитывал.

Когда мама вернулась домой, пробившись через неожиданный снежный буран в ноябре, она вручила мне свой подарок. Тбилисский самопал, купленный на Дезертирке (этот рынок жив и сегодня), был грубой толстой кожи, стоявшей колом, и совсем не походил на то чудо, что я себе нафантазировал. Ну не мог я явиться в нем в универ на глаза своих приятелей! Так что он висел в шкафу, пока я не поступил в аспирантуру, а приятели-пижоны не вернулись домой.

Мои попытки слепить «модный образ» заканчивались чистой клоунадой. Когда я отправился на первое московское свидание с будущей супругой, с которой мы сошлись на «картошке», я нацепил мамин блестящий ярко-синий французский плащ из материала типа клеенки и дедушкину фетровую шляпу. Мой восторг по поводу своего вида будущая жена Наталья снесла одним ударом.

— Что ты нацепил на себя женский плащ? У него же женская застежка!

Так одной фразой дочь портнихи, обшивавшей все Запорожье, угробила мою самооценку, отвадив на всю оставшуюся жизнь от самостоятельных попыток превратиться в этакого франта.

К тому времени я уже успел переболеть джинсоманией. Мама привезла мне из Франции джинсовый костюм — мне не понравился покрой куртки с карманами, как у школьной формы. Немного поносил, убрал в шкаф, потом на что-то поменял. Джинсы сносил до дыр и забыл про них на долгие годы, совершенно не интересуясь школьными спорами о достоинствах «ливайсов» в сравнении с «ависами». Широкие джинсовые клеши с клиньями и бахромой, которые таскала хиппующая «продвинутая» молодежь, мне казались дурацким деревенским шиком, их самопальные рубахи, слепленные из лоскутков ткани, и фенечки на запястьях — такой же клоунадой, как и моя выходка со шляпой и женским плащом.

Оставались костюмы. Универсальная форма для студента, они идеально подходили для вузовских аудиторий, библиотек, театров и даже ресторанов. Если была куплена «тройка» с жилетом, то вообще все было «в елочку» — строго и где-то даже со вкусом, как мне тогда представлялось.

Как-то раз на Большом Сачке я столкнулся с отцом, приехавшим читать лекции вечерникам. Встав друг против друга, мы одновременно, не сговариваясь, словно отражаясь в зеркале, засунули пальцы в кармашки своих жилетов. Выходит, я просто копировал образ отца, не только в одежде, но даже в жестах. Правда, стоит признать, что отец в плане моды не был столь консервативен: он мог позволить себе и бабочку, и клубный пиджак со светлыми брюками.

Взгляните на фотографию 1981 года. Трое из ларца, мы одеты в советские костюмы. Да-да, и модник по центру по имени Рауф, дружба с которым пережила уже сорок лет. На нем костюм от фабрики «Большевичка», купленный его отцом в универмаге «Москва», правда, это был лицензионный выпуск французского «Вестра Юнион», в районе ста рублей за штуку. Сейчас уже не узнаешь, но уверен, что тогда в универмаге «Москва» дядя Тельман купил сыну два костюма — второй представлен на свадебном фото — из-под полы. Азербайджанцам вообще было проще о чем-то