Читать книгу - "Воспоминания провинциального адвоката - Лев Филиппович Волькенштейн"

Посмеялись вдоволь, слушая подробности переговоров с Прилукиным. На следующий день рассказал Байкову происшедшее. В городе много было толков об этой истории. Байков сказал:

— Стареет Ткачев, идет «на убыль», этот урок — тяжелый для него удар, удар по крайнему его самолюбию, и я бесконечно рад, что получил он удар от моего друга. Признаюсь, я несколько опасался за вас. Отлично, что вы пренебрегли наказанием Ткачева — этим вы его еще более унизили.

Член управы Лукьянов, неглупый человек, отпускал шутки всегда по-малороссийски. О Ткачеве он говорил:

— Не чоловiк, а паскудна модель на чоловiка.

Говорили, будто Прилукин в компании со свидетелями содрал с Ткачева приличную сумму, которую он дал под страхом сообщения прокурору о стремлении купить свидетелей.

Через четыре года умер за границей А. М. Байков, 68 лет от роду. Через шесть лет умер Ткачев в глубокой старости[512].

А. М. Байков имел большое значение на первые шаги моей адвокатской деятельности, как я указал в моих воспоминаниях. Его доверие ко мне и признание моего авторитета, несомненно, создали начало моей серьезной практики. Общение с этим образованным человеком, сведущим во многих областях знаний, было не только приятным, но и многополезным. Если в начале нашего знакомства и деловых сношений сказывалась большая разница в летах и положении, то с годами мы стали добрыми друзьями. «Мой молодой друг», «мой дорогой друг» называл меня и обращался ко мне Андрей Матвеевич. Мы были преданы друг другу. На первых порах он очень заботился о моем благосостоянии.

Андрей Матвеевич рано овдовел[513]. У него была единственная дочь, жена писателя Гнедича, и двое внучат, дети супругов Гнедич. Когда Байкову было лет 40, он сошелся с очень красивой восемнадцатилетней девушкой Настенькой Хламовой, служившей в Ессентуках при источнике, — подавала воду для питья лечащимся. Байков был контрагентом Кавказских Минеральных Вод[514]. Настенька, дочь бедного канцелярского служителя в Пятигорске, была не только красива, но обладала природным умом и способностями. Байков занялся ее образованием, и спустя недолгое время вместо Настеньки-источницы явилась Анастасия Ивановна Хламова, владевшая прилично французским языком, интересовавшаяся чтением и увлекавшаяся музыкой (играла на фортепиано). Она возмужала, была представительна, интересна и помогала Байкову в ведении хозяйства в Ессентуках и в Пятигорске. Хозяйкой она оказалась очень требовательной и крайне строгой, почему ее не любили. В Ростове она жила в зимние месяцы. Держала она себя гордо, и нам казалось, что она не любит шутя называвшихся воспитанников Байкова — секретаря Луковского, врача Линдберга, архитектора Дорошенко и меня, частых гостей Андрея Матвеевича. Во время «деловых обедов» редко поддерживала общий разговор, односложно отвечала на попытки с нею заговорить. Байков хворал болезнью печени, не выходил часто из дому, и мне приходилось посещать его и подолгу оставаться, но Хламова не меняла своего обращения со мной. Пришлось мне с нею ближе познакомиться, когда Андрей Матвеевич вырешал со мною, как ее обеспечить на случай своей смерти, не прибегая к духовному завещанию. Барыня оказалась гордой, независимой и деловитой. Если не ошибаюсь, в 1888 или [188]9 году Байков срочно вызвал меня к себе. Застал его нездоровым, в халате, осунувшимся стариком, каким никогда его не видал. Пожаловавшись на нездоровье, Андрей Матвеевич сказал, что просит помочь ему и обращается ко мне как к другу, так как из всех его окружающих я ближе к нему, пойму его и сделаю для него, по силе возможности, необходимое. Он рассказал мне о своих отношениях с Хламовой, о совместной их жизни почти двадцать пять лет и прочее. Оказалось, что Хламова тихо ушла от Байкова, уехала в Пятигорск, где собирается выйти замуж за человека моложе ее лет на пятнадцать, «служащего в местной полиции, околоточного надзирателя», — с грустной улыбкой сказал Андрей Матвеевич.

— Влюбилась в молодца гордая Анастасия Ивановна, а говорят о нем нехорошо, и, несомненно, льстится на ее деньги, кажущиеся для него богатством. По ее мнению, он умен, учился, начал службу с низов, чтобы пройти настоящую школу и в недалеком будущем займет положение… Любит ее, несмотря на разницу в летах… А мне, — сказал Андрей Матвеевич, — ее жаль. Она погибнет, и я остаюсь одиноким, болеющим стариком. Прошу вас о большом одолжении: поезжайте к ней, поговорите с нею, она знает, как я вас ценю, и относится к вам с большим доверием, она неоднократно говорила мне. Она, быть может, послушает вашего совета. Я успокоюсь, когда выполню пред нею свои обязанности. Вы вправе спросить, почему я не женился на Анастасии Ивановне. Причин несколько, но главная — моя дочь, которую не только люблю, но и уважаю. Знаю, что для нее это был бы тяжкий удар. Анастасия Ивановна фактически управляет моими делами на Кавказских Водах. В ее управлении большая Ессентукская гостиница и другое. Хорошо понимаю, — добавил Андрей Матвеевич, — что поручение вам неприятное, но наша дружба обязывает вас не оставлять меня в такую минуту.

Отказать не мог, хотя мне было тяжело вести переговоры с Хламовой, вторгаться в ее жизнь, почему предложил Андрею Матвеевичу иной план. Хламова ушла, и если решение ее окончательное, то я приеду вырешить вопросы, связанные со сдачей хозяйства в Ессентуках и типографии в Пятигорске и другие. На этой почве наша беседа с Анастасией Ивановной может перейти в интимный разговор. Я развил мою точку зрения, и Андрей Матвеевич одобрил, считая это лучшим исходом. Мое положение, таким образом, значительно облегчилось. Я составил нужную мне доверенность и решил уехать первым отходящим поездом.

Скучная поездка зимой в Пятигорск. В купе я был один, отдохнул от повседневной деловой суеты, почитал и обдумал, что и как сделаю в Пятигорске. Приехал утром и отправился к местному начальнику полиции[515], с которым был знаком и даже пришлось обедать у него после защиты близкого ему человека. Принял любезно-шумно, обязал непременно у него обедать, спросил, по какому делу приехал. Сказал, что по делу Байкова.

— А кстати, — оживился начальник, — байковскую даму обрабатывает — кто бы вы думали? — мой околоточный, сволочушка порядочный.

И я узнал, что собой представляет «предмет любви» Анастасии Ивановны. Пошел к Хламовой. Она жила в хорошей небольшой квартире при типографии Байкова. Встретила меня гордо-холодно. Между нами произошел разговор, который передаю вкратце.

Без всякого вступления я деловито объявил:

— Андрей Матвеевич поручил мне оформить сдачу вами всего хозяйства, которое передам указанному лицу.

Она совершенно, видимо, не ожидала этого. По ее женской логике, она должна была остаться полновластной хозяйкой и только «переменить спальню».

— Как так? — взволновалась она.

Сухо и беспощадно изложил, что ее положение в делах Байкова закончено, общих интересов больше нет,