Читать книгу - "Тюрьма и другие радости жизни. Очерки и стихи - Алексей Валентинович Улюкаев"

Их узнают жена и дети?

Жизнь полна самых разных фактов —

Тех и этих.

«Спасибо, милые, что вы…»

Спасибо, милые, что вы

И в этот день, и в остальные

Даете право головы

Мне не склонять, калеча выю.

За то, что верите в меня,

За то, что парус ветром полон,

Что нет преград для корабля

Ни в рифах, ни во льдах, ни в волнах,

Спасибо, что гордитесь мной,

Хоть и до пят облитым грязью,

Пустым не верите рассказам.

Спасибо, что еще живой!

«Жду маму и сына…»

Жду маму и сына,

И жизни — на трое суток.

Спасибо всесильному ФСИНу —

Режим непригляден и жуток,

Но есть в нем и реверс: тюрьма

Дана как мерило свободы,

Как огниво для ума,

Как пауза в гонке народа

За призраком. Вот и свиданье —

Сезонно, четыре за год —

Дано, чтоб фискалы страданьем

Взимали пожизненный МРОТ

Как плату за вечное счастье

Любить своих самых-пресамых,

Им сердце распахивать настежь.

…Жду сына и маму.

«Дни, как в пустыне караван…»

Дни, как в пустыне караван,

Идут не шатко и не валко,

Вокруг мираж, то есть обман,

И при письме — одни помарки.

Уже почти что тыща их

Прошла верблюдами в пустыне.

Ночь кончилась, и ветер стих,

И дни, и версты — мимо, мимо!

«Всё геометрии подвластно…»

Всё геометрии подвластно.

А из фигур всего надежней,

Конечно, треугольник, ясно,

Что опереться смело можно.

Три равно важные вершины

Вне постижения ума

Владеют мыслями моими:

Любовь, Россия и тюрьма.

Три стороны — куда квадрату! —

Надежно держат мир. И вновь

Три сущности, как три солдата,

Стоят до вечно красной даты:

Тюрьма, Россия и любовь.

«Солнце греет зекам темя…»

Солнце греет зекам темя,

Плавя тугоплавкий мозг.

Значит, наступило время,

В дегте мед искать и воск.

То ли ветер сдвинул градус,

То ли все наоборот:

Мелкая — а все же радость,

Словно с маслом бутерброд

Настоящим, словно опер

Обратился вдруг на «вы»,

Время зековских утопий

До вскруженья головы.

Убежит башка от зека,

Крыша съедет за сугроб

От мечты — за человека

Хоть весной признали чтоб!

«Вышел утром — к сердцу жар…»

Вышел утром — к сердцу жар

(Не до жиру — быть бы живу!):

Над тюрьмой — воздушный шар,

Над охраной, над режимом.

Словно облако плывет,

Словно птица, словно воля,

Чтоб напомнить, что народ

И другой достоин доли,

А не только бить поклон

В ноги всякому мерзавцу,

Подставлять себя под шмон

И дрожать, дрожать как зайцу,

Чтоб кому-то на погон

Или на пиджачный лацкан

Падала звезда с небес,

Чтобы радовался бес

Этому как ценной цацке.

…Но плывет воздушный шар

Над тюрьмою, над страною.

И развеется кошмар,

Как поверженная Троя.

«Зачем амнистия тому…»

Зачем амнистия тому,

Кто легче шарика воздушного.

Она — ни сердцу ни уму

Материя довольно скучная.

Он улетит, не зная брода

Через течение небес.

Ни от царя, ни от народа

Он не зависит, словно бес.

А может, ангел? Иль журавль?

Пусть ждет амнистию синица,

А он свой легкий лёт направит

За грани, словно за границу.

Пусть адвокат синицу кормит

В руках страницами УК —

Истлеют и статьи, и нормы,

Но нету тлена в облаках.

«Покрасили крыльцо в бараке…»

Покрасили крыльцо в бараке.

Теперь, как на златом крыльце,

Сидеть без шума и без драки,

Без изменения в лице

Мечтают зеки. Но — о, ужас! —

Какой-то каторжный дурак

Ногой ступил сначала в лужу,

А после в краску — и в барак.

И на златом крыльце чернеют,

Печатью Каина пылают

Не эллина, не иудея —

Следы изгнанника из рая.

Мораль из этого последует,

Хоть моралисту все равно:

Кто взор свой устремляет в небо,

Рискует вляпаться в говно.

«Фантастика (зона контакта)?..»

Фантастика (зона контакта)?

Скорее, обычная проза.

Non-fiction хотели? — вот нате-ка:

Здесь зона. Она без наркоза

Впивается зубьями в мозг.

Вовсю трепанация жизни

Идет. И идет передоз

Неволи. Из памяти клизмой

Смывает всё милое сердцу —

Мир, волю, любовь и покой.

Контакт теперь только такой,

И некуда бедному деться.

«Природа отдает долги…»

Природа отдает долги

Теплом и светом. И на это

Ты удивляться не моги,

Не то останешься поэтом!

По молодости лет считал,

Что вся экзотика — за морем,

Не может европейский дар

В российских зимовать просторах.

Теперь я опытней и старше,

И понимаю, помудрев,

Что очень может даже спаржа

В тюремном вырасти дворе.

«На их локаторе — мишень…»