Читать книгу - "Семеновские застенки (Записки очевидца) - Н. П. Даурец"

чтобы она немедленно же выехала из Даурии, а то, в противном случае, он ее выпорет, что, конечно, бедная вдова благоразумно и сделала, т.-е. уехала. Потом, когда она добилась аудиенции у атамана и все ему рассказала, то тот только развел руками и сказал, что ничего не может сделать и прибавил шопотом, чтобы она ушла. Барон сидел в кабинете атамана. Семенов принял даму у дверей кабинета.

ГЛАВА IV

Чита в Даурии

Приблизительно в конце июля 1920 г., после ожесточенных боев, недалеко от Борзи, под Усть-Озерной и друг., между большевиками и Семеновым было заключено перемирие, которое, собственно, устроили японцы. В это-то перемирие, все, что было в Борзи, и двинулось в Даурию. Решили армию разместить таким образом: 1-й корпус, который принял генерал-лейтенант Мациевский, — на ст. Даурия и Мациевская, и были заняты, конечно, по возможности и др. мелкие станции в этом же районе; на ст. Оловянная разместился 2-й корпус, под командой генерала Смолина, и 3-й корпус на ст. Борзя, под командой генерала Молчанова.　

В Чите остались кое-какие части и японцы, и всем этим заворачивал генерал Сыробоярский, который был и военный, и морской, и еще какой-то министр, вообще „шибко высокое начальство”. И часто офицеры и солдаты в недоумении спрашивали:　

— А каким же морем он ведает?　

— Гм… Да, ведь, надо полагать Кенонским.　

— А где же это?　

— А это недалеко от Читы, кажется, первый раз‘езд на запад от Читы 1-ой, где и слезают, если кто едет к морю.　

— Ах, вот какая штука.　

Штабс-капитан гвардии Сыробоярский трепался все время при дворе императора, а теперь сразу генерал да и еще министр, — ну, что он знает, что он может сделать? Вот смотрите — результат говорит сам за себя.　

В это же, собственно, время начался от‘езд японцев, и их эшелоны шли один за другим.　

Барон, отправив все ценное, как я уже говорил, в Хайлар, сам со своей дивизией куда-то двинулся. Никто ничего не знал. Кто говорил, что барон идет брать Верхнеудинск, кто еще что-нибудь. Было непонятно. В общем казармы Даурии были бароном освобождены, и там поселилась маньчжурская дивизия, а немного позднее и еще кое-какие части первого корпуса. Из Читы двинулось все под крылышко маньчжурской дивизии. Господи, чего только тут нет! Министр просвещения — дать квартиру! Управляющий областью (это вроде губернатора, а то, может-быть, и генерал-губернатора, т.-е. клички у них одна другой страшней и важней!)… Солдаты и офицеры сначала как будто тянулись, а потом, как-то махнули рукой на этих дядей, которые, собственно, едят только хлеб государства Российского, а пользы от них ни на грош. И верно, — разве можно любого из этих господ сравнить — ну, хотя бы с солдатом, который родине отдает все, отдает самое дорогое — свою жизнь?! А что отдают эти министры? Ведь, они только вносят путаницу в общую работу, да разве только угнетают людей себе подвластных — вот их работа. Если вы будете вспоминать и спрашивать себя про министров (а их было очень много в Уфе, Омске, Иркутске, Чите и других городах Российской империи, где они тоже заседали), что же, собственно, хотя бы один из них сделал, что он выдумал такое умное, чтобы его министерство, действительно, вылезло из тупика? И ответ все время будет: нет, нет и нет. И ничего они не сделали, кроме разве, что воровали то, чем заведывали. И вечно министерства, во главе которых были эти дяди, стояли в тупике.　

Атаман тоже находился в Даурии и жил в своем вагоне. Комендантом поселка и военного городка, как сказано, был подполковник Грант,　который и начал обделывать свои делишки. Прежде всего он добивается введения на ст. Даурия контрольного пункта, но так, чтобы он был в его ведении.　

Тут и началось.　

Ссаживали, отбирали, искали, в общем, наживались. Все отобранное неслось к Гранту, который делился разве только с поручиком Денисовым, оставляя львиную долю, конечно, себе. Особенное внимание было обращено на спирт, которым подполковник Грант изволил, после того как отберут, торговать, беря по 5 рублей за бутылку.　

Нужно сказать, что части начали перебираться в первых числах августа прошлого года, и к концу августа все уже переехало в Даурию. Вся Чита буквально находилась здесь, и в Даурии первый раз за август месяц жалованье было выдано золотом. Золото находилось на бронепоезде „Семеновец“ под охраной читинского военного училища которое и прибыло в Даурию, во главе с Тирбахом. Тирбах же был и начальником даурского гарнизона. Генерал Будаков, после того, как контр-разведки, для видимости, были упразднены, был начальником линейной стражи, и, собственно, так же продолжал свою работу под другим названием. Но Будаков принял, безусловно, деятельное участие в осмотре поездов, и подполковнику Грант пришлось с ним делиться на равных. В общем было непонятно, кто с кем делится. Жучки-то оба хорошие. Оба работали. Грант, несмотря на то, что имел возможность красть из отпускаемых на гарнизон денег, однако, здесь вот пишет в газете, что никогда не имел казенных денег, но поверить, конечно, может только самый наивный человек, да Грант, вообще, не может без вранья обойтись. Он совершенно забыл, что харбинцы великолепно знают его дела с паспортами, когда он был здесь приставом. Крал он, конечно, — и сколько он ни пиши, все равно ему никто не поверит. Может-быть, Грант откажется, что, будучи комендантом в г. Даурия, имел 1500–2000 рублей золотом и что представлял отчет расписками, самим же им написанными. 118 рублей, которые он свалил на делопроизводителя Гольдина (которого хотели расстрелять только за то, что он похож на жида), заявив, что их увез Гольдин, который во-время убежал из Даурии. А доход, который давали Гранту обыски на поездах?! Так нет — он не мог обойтись без кровопролития.　

Пассажирские поезда в сторону Маньчжурии проходили ночью, а в сторону Читы днем. Вот как-то ночью привели в комендантское управление Гросса, едущего из Верхнеудинска в Харбин. Начали допрашивать. И когда увидели книжку Русско-Азиатского банка, что по ней значится 95 тысяч рублей, — Гроссу пришлось плохо, прежде всего его в комендантском избили, как следует, да на другой день просто-напросто расстреляли. Думали что-нибудь из этих денег выкроить. Ну а, сейчас! Деньги, отобранные у Гросса, часы и много других вещей взял Грант, а отобрали 600 рубл. романовских. Низкий человечишко, он не расстался с такой даже суммой (что-то около иены не больше).　

Через неделю из Маньчжурии от какого-то уполномоченного Австрийского Красного Креста,　или что-то вроде этого, пришел запрос о том,