Читать книгу - "Жизнь лишь одна - Вера Кушнир"

мной своими новыми убеждениями, говоря, что мы, евреи, совершили роковую ошибку, отвергнув Того, Кто был обещанным Мессией, по имени Иешуа, Которого ревностные вожди нашего народа из зависти предали в руки язычников, которые распяли Его на кресте как преступника, и таким образом Он сделался “Толи” (повешенным)”.

При этих словах на глазах Самуила выступили слёзы. Он остановился, но потом с новым сильным чувством рассказал о дальнейшей судьбе своего знакомого: “Заметив перемену в сыне, отец прозревшего еврея начал жестоко преследовать его. Он пытался уничтожить книгу, а сын всеми силами защищал её. Но в конце концов книга была порвана и оставалась без переплёта, а мой знакомый бежал из дому и никто не знал, куда он убежал. Через несколько месяцев я получил от него письмо из одного города в Англии и маленький пакетик, в котором была эта книга. В письме, помимо другого, говорилось следующее: “Я очень дорожу этой книгой. Она открыла мне духовные очи и помогла найти моего Спасителя. Посылаю её тебе”.

Почему-то Самуил просил Леона не упоминать больше эту книгу. Он дорожил ею как реликвией и подарком от друга, но хранил её в тайне.

Несмотря на то, что он был хорошо знаком с её содержанием, оно не коснулось его сердца, как можно было предположить.

Леону очень хотелось почитать эту книгу, потому что то, что он когда-то прочитал в Послании к Римлянам, вызвало в нём желание узнать больше, но всё было напрасно. Он не мог нигде достать эту книгу во дни, когда работа Еврейских Миссий, особенно в Российской Империи, была пока ещё только в зародыше.

Новые пути

Постепенно новый свет начал проливаться на жизнь Леона. Из переписки со своим другом Б. он узнал больше о причинах, почему тот решил не преследовать карьеры раввина. Это встревожило Леона, но не изменило направления собственных занятий, и он продолжал раввинское обучение, хотя в своём окружении видел много разочарованных студентов, сожалевших о массе напрасно затраченного на такие занятия времени.

Новый друг Леона, Самуил, познакомил его с группой “Маскилим” (прогрессивных интеллектуалов) и с “Ховевей Тцион” (возлюбившими Сион). Несмотря на то, что их занятия были довольно безобидными, просветительными, направленными больше на возрождение еврейского языка и репатриацию еврейского народа на Святую Землю их отцов, оппозиция со стороны ревностных раввинов-фанатиков была повсеместной. Они изо всех сил старались искоренить это молодое движение.

Президентом этого общества был некий П., врач и крупный учёный, и таким же был д-р Б. — его секретарь. Членами была группа избранных серьёзных интеллектуалов, действительно посвящённых общему делу. Одной из целей было содержание просветительного центра с бесплатными высшими курсами для еврейских студентов для подготовки их к университету.

Такая возможность учиться для молодых евреев в тогдашней России имела огромное значение, потому что все они страдали от государственных ограничений, налагаемых на всех евреев.

Знание Леоном иностранных языков было радушно встречено этим обществом, и он вскоре вошёл в редколлегию, издававшую напечатанную на гектографе газету “Заря”.

Воодушевлённый президентом общества, доктором П., и другими членами группы, Леон начал готовиться к карьере фармацевта. Он тоже был убеждён, что от раввинской карьеры следует отказаться, хотя для него она была многообещающей. Это решение встревожило и разочаровало родителей Леона и других его родственников и друзей. После неприятных споров в семье Леону пришлось покинуть родной дом.

Самым подходящим местом для достижения новых целей Леона была Варшава, столица Польши, находящейся тогда под властью Российской Царской Империи. Находясь под властью России, Польша всё ещё пользовалась некоторыми автономными привилегиями, и ограничения для евреев были значительно слабее, чем в России. Только тут евреям разрешалось селиться большими общинами, и только тут им давалась возможность обретать свободные профессии в местных университетах.

Покинув домашний уют родной семьи, оказавшись без забот и обязанностей перед кем бы то ни было, Леон нашёл, что свободная жизнь вовсе не легка, но предусмотрительность и добрые советы друзей помогли ему пройти эту фазу своей молодой жизни довольно безболезненно. Ему посоветовали взять курс бухгалтерии в деловом училище, что помогло ему, после обретения некоторой доли умения, зарабатывать достаточно средств на своё пропитание и кров. И всё же новые условия и новая среда требовали приспособления к ним. Правила и ограничения на новом месте тормозили прогресс Леона, и вообще вся эта борьба за существование оказалась труднее, чем он ожидал.

Глава 3. Божьи расположения

Поговорка “Человек предполагает, а Бог располагает” неоднократно подтверждалась в жизни Леона. После того, как планы в области раввинской карьеры рухнули явно с помощью Божьего провиденциального вмешательства, это же вмешательство, не менее явно, сыграло важную роль в его будущих планах. Не узнавая и не понимая Божьего водительства, Леон дважды соприкоснулся с Новым Заветом, но ему хотелось отбросить и забыть пережитое в прошлом, и он решительно направился к новым целям.

Однажды в комнату, которую Леон нанимал у знакомых евреев, вошёл сын хозяина и взволнованно рассказал ему о том, что он только что увидел на улице: “Какой-то еврей распространял трактаты и книги на еврейском и идиш языках, и это ужасно возмутило всех, живущих вокруг евреев.

Улица была усыпана разорванными трактатами и книгами, а сам ‘книгоноша’ едва унёс ноги после такого грубого нападения”.

Леону ужасно захотелось самому увидеть, что творилось на улице, потому что это было явно что-то необыкновенное. Почему нужно нападать на еврея за то, что он распространяет литературу на еврейском и на знакомом всем идиш? Зачем нужно было уничтожать его литературу?” — подумал Леон и быстро сообразил, что это событие может представить огромный интерес для него. Он помчался на место происшествия и по пути встретил раскрасневшегося еврея с помятыми и порванными трактатами в руках. Леон спросил его, видел ли он всё происшедшее на площади. Тот ответил: “Да, я видел и сам принимал участие в изгнании “Мешамуда”. Он теперь никогда больше не посмеет раздавать свои “Апикорахише” книги”.

Придя на площадь, Леон увидел там группки евреев, возмущённо обсуждавших происшедшее, а вокруг всё ещё валялись обрывки литературы.

Он осторожно поднял несколько листовок не на еврейском, а на идиш, и был разочарован, потому что он больше интересовался еврейской литературой, чем идиш, который был жаргоном простонародья. Отбросив эти первые листки, он поднял другие и нашёл на одном из них печать с адресом, где можно было получить литературу на разных языках.

Несмотря на внутреннюю тревогу при воспоминании о последствиях того первого знакомства с запретной книгой, Леона