Читать книгу - "История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров"

данном переходе было маловероятным[1063]. С подобной точкой зрения был согласен и П. Левек, по мнению которого трудно представить, чтобы по тем козьим тропкам, по которым с трудом шли гоплиты, могли бы двигаться и слоны[1064]. Эти сомнения, впрочем, попытался развеять Г. Скаллард. При этом он ссылался на то, что в 1944 г. партия из 45 слонов была переправлена по крутой горной дороге из Бирмы в Ассам[1065]. На наш взгляд, при том с нестандартном» использовании слонов, которое практиковал Пирр, попытка провести их в обход перед битвой при Беневенте вполне могла иметь место.

Античная традиция сохранила рассказ о том, что во время сражения маленький слоненок, находившейся рядом с самкой, был ранен копьем в голову и, пронзительно визжа от боли, бросился назад. Услышав этот визг, слониха поспешила на помощь своему детенышу, произведя переполох в боевых порядках эпиротов (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 12, 14; Flor., I, 13, 12; Zon., VIII, 6).

С рассказом о слоненке некоторые исследователи связывают изображение на блюде из Капены, хранящемся ныне в музее Виллы Джулия[1066]. На блюде изображен индийский слон с башней на спине и бегущий сзади слоненок. У слона длинные бивни, которые характерны для индийских слонов, но здесь художник мог изобразить самца, не зная, что такие бивни самка не имеет.

По сообщениям источников, после битвы при Беневенте римляне захватили 8 слонов (еще 2 были убиты). В 275 г. до н. э. Курий во время своего триумфа продемонстрировал этих слонов римлянам, большинство которых тогда их впервые и увидело (Plin. N. H., VIII, 16). Согласно Евтропию, в триумфе участвовали 4 слона (Eutrop., II, 14, 3), что позволяет предположить, что остальные 4 умерли от ран.

Вместе с тем некоторые ученые, в частности К. Ю. Белох, на основании фразы Плиния, что «Метелл… который первым во время первой Пунической войны провел в триумфе слонов» (Plin. N. H., VII, 139: Metellus… qui primus elephantos ex primo Punico bello duxit in triumpho), выразили сомнение такого рода: если Метелл был «первым», кто провел слонов в триумфе, следовательно, им не мог быть Курий. Однако, думается, подобная интерпретация не совсем точна: «primus» тут означает скорее «первый во время первой Пунической войны», нежели «первый в истории».

В более позднюю эпоху появился еще ряд анекдотов о слонах, в том числе и о слонах Пирра. К примеру, Элиан, рассказывая о том, что слон труслив, как безрогий баран, и визжит, как свинья, сообщает, что римляне обратили в бегство слонов Пирра и одержали славную победу (Ael. De nat. animal., I, 38). Постепенно родилось суждение, что слоны могут быть обращены в бегство маленькими животными (Plut. De sollert. animal., 32; Quest, conviv., Il, 7, 3; Plin. N. H., VIII, 27), которое было резюмировано Сенекой: «Свиной визг наводит страх на слонов» (Sen. De ira, II, 11, 5).

Потеряв своих слонов в Италии, Пирр, впрочем, отнюдь не отказался от использования этих животных в дальнейшем. По возвращении на Балканы в одном из столкновений с войском Антигона Гоната эпирот захватил ок. 20 слонов. К началу же похода Пирра на Пелопоннес в армии царя их было 24 (Plut. Pyrrh., 26).

Последние упоминания о слонах Пирра мы находим при описании штурма эпирским царем Аргоса в 272 г. до н. э. Животные тогда были не просто брошены на штурм городских укреплений, но была предпринята попытка их использования на городских улицах. При проведении эпиротами слонов через ворота выяснилось, что они в них не проходят, и воины Пирра были вынуждены сначала снимать, а затем снова надевать башни на спины животных, что отняло очень много времени.

В темноте, на узких улочках города применение слонов не дало того эффекта, который достигался при их использовании в полевых условиях. В самый разгар сражения на улицах Аргоса самый большой слон был смертельно ранен и, упав у ворот, преградил путь к отступлению. Другой слон, которого звали Никон, в поисках своего упавшего раненого погонщика побежал, опрокидывая как эпиротов, так и их противников. Найдя труп погонщика, Никон поднял его с помощью хобота и бивней и, взбесившись, повернул назад, валя наземь и убивая без разбора всех, кто попадался ему на пути (Plut. Pyrrh., 33).

Эти события надолго сохранились в памяти жителей Аргоса. Когда примерно спустя 400 лет город посетил Павсаний, он увидел на рыночной площади не только святилище Деметры, в котором якобы были захоронены останки Пирра (над дверью храма висел щит царя), но и изображение слонов на памятнике, установленном на том месте, где было сожжено тело великого полководца (Paus., II, 21, 4).

Едва ли стоит порицать Пирра (как это делает Г. Скаллард[1067]) за то, что он решился на рискованный эксперимент — использовать слонов в битве на улицах города. Именно так, методом проб и ошибок, развивалось военное искусство в античную эпоху, и вклад в него Пирра нельзя не признать выдающимся. Как теоретик, Пирр оставил после себя труды по военному делу, в которых вопросы применения слонов в бою, без сомнения, должны были занимать особое место.

Ю. Н. Белкин выделяет четыре главные отличительные черты армии Пирра:

• она была регулярной, чем выгодно отличалась от полисных милиционно-наемных войск;

• уровень боеспособности эпирских фалангитов был значительно выше условного среднегреческого уровня;

• вооружение, организация и тактика эпирской пехоты в целом соответствовали македонскому образцу;

• тяжелая конница имела такое же большое значение, как и в македонской армии[1068].

Из вышеперечисленных черт безоговорочно можно принять лишь первую. Действительно, созданная и хорошо обученная армия Пирра носила регулярный характер и превосходила по своему качеству гражданские ополчения греческих государств. Вместе с тем говорить об эпиротских фалангитах едва ли корректно, ибо, как свидетельствуют источники, в армии Пирра находилась именно фаланга македонян, предоставленная ему Птолемеем Керавном. Конечно, у Пирра были подразделения эпиротской тяжелой пехоты, но это были не фалангиты. По этой же причине мы не можем принять и третью из указанных черт, поскольку своей фаланги у Пирра не было. Что же касается последней черты, то источники точно не сообщают, какая конница, тяжелая или легкая, преобладала в армии эпирота. Однако фессалийская конница, имевшаяся у Пирра, определенно была тяжелой в силу военных традиций фессалийцев.

Говоря о военном искусстве эпирского царя, надо отметить, что каждое сражение тщательно планировалось царем. До нас дошла любопытная информация о том, что для моделирования боевых ситуаций Пирр использовал камешки на столе (Donat, ad Terent. Eunuch. Act., 4, sc. 7)[1069].

Римляне всегда гордились своими военными лагерями. Но мало кому известно,