Читать книгу - "Художник из 50х Том II - Сим Симович"

лица Василисы, сделать их более… знакомыми? Не копировать актрису полностью, а взять несколько характерных деталей — изгиб бровей, форму губ, разрез глаз?

Гоги взял другой карандаш, начал делать легкие правки в рисунке. Чуть изменил линию скул, сделал губы более полными. Теперь в лице Василисы угадывались черты Серовой, но настолько тонко, что заметить мог только внимательный зритель.

— Интересно, — пробормотал он себе под нос. — Зрители будут подсознательно узнавать актрису в персонаже. Это сделает героиню более живой, близкой.

Следующий персонаж — воевода Святогор. Мужчина средних лет, с властным лицом и седеющими висками. Здесь выбор был очевиден.

— Михаил Жаров, — написал Гоги, не колеблясь. — Голос с нужным авторитетом. И внешность… — он начал корректировать рисунок воеводы. — Эти характерные густые брови, решительный подбородок…

Работая над эскизом, он размышлял об этической стороне такого подхода. С одной стороны, использование узнаваемых черт без разрешения могло не понравиться актерам. С другой — это была обычная практика в анимации. Американцы постоянно делали карикатуры на знаменитостей.

— Леший, — Гоги перешел к следующему персонажу. Древний дух леса в его видении был похож на мудрого крестьянина — морщинистое лицо, добрые глаза, седая борода. — Николай Черкасов? Нет, голос слишком театральный. Лучше… — он задумался. — Сергей Мартинсон. У него есть нужная теплота в голосе.

Черты лица Мартинсона тоже нашли отражение в рисунке лешего. Характерные морщинки у глаз, особая форма носа — все это органично вписалось в образ лесного духа.

Следующей была Баба Яга — не злая ведьма из страшных сказок, а мудрая старушка-травница, хранительница древних знаний. Здесь Гоги даже не сомневался.

— Фаина Раневская, — написал он с улыбкой. — Кто еще может так сыграть ироничную старушку, которая говорит правду в лицо?

Рисуя Бабу Ягу, он невольно воспроизводил характерные черты великой актрисы — выразительные глаза, особую посадку головы, даже манеру держать руки.

— А вот это может быть проблематично, — пробормотал Гоги. — Фаина Георгиевна не любит, когда ее пародируют.

Но образ получался настолько выразительным, что отказываться не хотелось. К тому же, это была не пародия, а дань уважения таланту актрисы.

Последним в списке стоял Медведь-оборотень — древний дух-покровитель леса, способный принимать человеческий облик. Здесь Гоги долго размышлял. Нужен был голос мощный, но не грубый. Авторитетный, но добрый.

— Иван Переверзев, — наконец написал он. — Или Борис Андреев. У обоих есть нужная монументальность.

Он набросал два варианта медведя в человеческом облике — один с чертами Переверзева, другой похожий на Андреева. Оба варианта работали, создавая образ могучего, но мудрого защитника.

Гоги отложил карандаш, посмотрел на готовый список. Пять основных ролей, пять узнаваемых голосов советского кино. И персонажи, в которых зрители смогут увидеть любимых актеров, даже не осознавая этого полностью.

— Подсознательная узнаваемость, — пробормотал он. — Зрители будут доверять персонажам больше, потому что лица кажутся знакомыми.

Но оставался вопрос согласований. Нужно было получить разрешение актеров, объяснить им концепцию, заинтересовать проектом. Некоторые могли отказаться из-за того, что их внешность использована в рисунках.

Гоги встал, подошел к окну. Дождь усиливался, превращая московские улицы в серые потоки. Где-то в этом городе жили актеры из его списка, не подозревая, что уже стали прототипами мультипликационных героев.

— Начну с Серовой, — решил он. — Если она согласится, остальных будет легче убедить.

Он вернулся к столу, взял чистый лист бумаги. Нужно было написать письма каждому актеру, объяснить суть проекта, пригласить на студию для знакомства с материалом. Дипломатично, но убедительно.

«Уважаемая Валентина Васильевна, — начал он писать, — студия А4+ приступает к производству полнометражного анимационного фильма, который может стать событием в советской мультипликации…»

За окном гремел гром, а Гоги составлял письма, которые должны были собрать звездный актерский состав для его детища. Фильм о русской душе заслуживал лучших голосов страны.

Гоги отложил список актёров, взял новую стопку бумаги и написал сверху крупными буквами: «ВАСИЛИСА И ДУХ ЛЕСА — ЧЕРНОВИК СЦЕНАРИЯ».

Снаружи дождь стучал в окна всё сильнее, создавая идеальную атмосферу для творчества. Он закурил американскую сигарету, сделал несколько глубоких затяжек и позволил образам свободно течь из подсознания на бумагу.

«ПРОЛОГ. Седая старина. Камера скользит над бескрайними русскими лесами. Голос рассказчика (Черкасов): „Давным-давно, когда мир был молод, а деревья умели говорить человеческим голосом…“»

Рука двигалась быстро, почти не останавливаясь. Сценарий рождался цельным полотном — Гоги видел весь фильм как живой организм, где каждая сцена органично перетекала в следующую.

«СЦЕНА 1. ДЕРЕВНЯ У ОПУШКИ. Утро. Василиса (18 лет) идёт по деревне с вёдрами к колодцу. Поёт народную песню — „Во поле берёза стояла“. Жители деревни приветствуют её, но в их взглядах читается суеверный страх. СТАРУХА (шёпотом): „И эта в мать пошла — с лесными духами водится…“»

Дым от сигареты поднимался к потолку, а строчки ложились на бумагу одна за другой. Гоги не анализировал, не правил — пока только выплёскивал общую канву истории.

«СЦЕНА 2. СВЯЩЕННАЯ РОЩА. Василиса входит в лес. Деревья шелестят листвой, словно переговариваются. Появляется ЛЕШИЙ (голос Мартинсона) — не страшный, а мудрый старик в одеждах из мха и коры. ЛЕШИЙ: „Здравствуй, внученька. Опять за советом пришла?“ ВАСИЛИСА: „Дедушка Лесович, люди в деревне говорят — придут чужие люди, лес рубить станут…“»

Персонажи начинали жить своей жизнью. Василиса — не просто красивая девушка, а носительница древней мудрости, связующее звено между мирами. Леший — хранитель равновесия, который видит дальше человеческих амбиций.

«СЦЕНА 3. ПРИЕЗД ВОЕВОДЫ. Лязг доспехов, цокот копыт. ВОЕВОДА СВЯТОГОР (голос Жарова) въезжает в деревню с отрядом. Мужчина лет сорока, в глазах усталость от войн, но железная решимость. ВОЕВОДА: „Именем государя императора объявляю — через вашу землю пройдёт железная дорога. Лес подлежит вырубке“».

Конфликт обозначился чётко. Не добро против зла, а два понимания прогресса. Воевода не злодей — он искренне верит, что служит благому делу. Но его прогресс требует жертв.

Гоги переворачивал страницу за страницей. Сюжет развивался стремительно — знакомство Василисы с воеводой, их споры о ценности традиций, появление первых рабочих с топорами.

«СЦЕНА 12. ПРОБУЖДЕНИЕ ДУХОВ. Первое дерево падает под топором. По лесу прокатывается стон. МЕДВЕДЬ-ОБОРОТЕНЬ (голос Андреева) поднимается из лесной чащи — огромный, древний, в глазах тысячелетняя печаль. МЕДВЕДЬ: