Читать книгу - "Художник из 50х Том II - Сим Симович"

Николь осталась в его жизни, просто не готова была к серьезным переменам. Может, и к лучшему — пока он сам толком не разобрался со своей новой жизнью.

Спустившись вниз, он сел в автомобиль.

— В студию, товарищ Гогенцоллер? — спросил Семен Петрович.

— В студию.

По дороге он смотрел в окно на московские улицы. Где-то среди этих домов жила Аня с ее книгами и звездами, где-то Нина мыла полы в бараке и мечтала о недостижимом счастье. А он ехал в свою новую жизнь директора студии, обладателя коттеджа, человека с перспективами.

Николь выберет карьеру — это было очевидно. Талантливые женщины редко жертвовали профессией ради семейного уюта. И он не мог ее винить — в ее возрасте у него самого были похожие амбиции.

Автомобиль свернул на Мосфильмовскую. Впереди ждал рабочий день, полный новых задач и решений. Личная жизнь подождет — сначала нужно наладить профессиональную.

Глава 3

В просторном зале студии А4+ собрались все ведущие сотрудники. Гоги стоял перед большим мольбертом, на котором были развешены его иллюстрации — результат нескольких бессонных ночей в мастерской Переделкино.

— Товарищи, — начал он, указывая на центральный эскиз, — хочу представить наш первый большой проект. Рабочее название — «Василиса и Дух леса».

Рисунки завораживали. Густые русские леса, где между стволами берез и сосен мелькали неведомые тени. Девушка в сарафане и кокошнике стояла на лесной поляне, протягивая руку к огромному медведю с мудрыми человеческими глазами. За ними возвышались древние дубы, в кронах которых угадывались лица старых богов.

— Это не простая сказка, — продолжал Гоги, переворачивая лист. — Это история о том, как человек должен жить в гармонии с природой, а не покорять ее.

Следующая иллюстрация показывала деревню у опушки леса. Избы с резными наличниками, колодцы-журавли, бабы в платках. Но над деревней нависали черные тучи, а на заднем плане виднелись трубы какого-то завода, изрыгающие дым.

— Сюжет строится на конфликте древнего мира и нового времени, — объяснял директор студии. — Василиса — последняя из рода, который умеет говорить с лесными духами. А воевода хочет вырубить священную рощу, чтобы построить железную дорогу.

Виктор Семенович Елисеев внимательно рассматривал эскизы.

— Технически сложно будет, — пробормотал он. — Столько деталей, такая проработка фонов… Сколько времени на производство закладываем?

— Полтора года, — ответил Гоги. — Это будет полнометражный фильм, минут на семьдесят. Нашего «Бэмби».

Антонина Ивановна записывала в блокнот, морща лоб.

— А идеологическая составляющая? Как мы покажем торжество социалистических идей?

Гоги перевернул еще один лист. На нем была изображена финальная сцена — Василиса и воевода стояли рядом, глядя на новую деревню, где дома соседствовали с нетронутыми деревьями, а заводские трубы увивал плющ.

— Торжество разума и науки, — объяснил он. — Воевода понимает, что прогресс не должен уничтожать традиции. Можно строить, не разрушая. Можно развиваться, сохраняя корни.

Молодой художник Борис Анатольевич поднял руку.

— А мифологические персонажи… как их трактовать? Партия же не одобряет религиозные пережитки…

— Это не религия, — спокойно ответил Гоги. — Это народная мудрость, закодированная в образах. Леший — это бережное отношение к лесу. Водяной — забота о чистоте рек. Домовой — семейные ценности. Мы адаптируем древние символы для современных детей.

Он показал эскиз лешего — не страшного чудовища из сказок, а мудрого старика с бородой из мха, в глазах которого читалась древняя печаль.

— Посмотрите на пластику движений, — Гоги взял карандаш, быстро набросал несколько поз. — Плавно, текучо, как сама природа. Никаких резких углов, все линии органичные.

Рисунки действительно дышали особой эстетикой. Каждая складка сарафана, каждая ветка дерева были прорисованы с любовью к деталям. Цветовая гамма — приглушенные зеленые, золотисто-коричневые, серебристые тона — создавала атмосферу настоящего русского леса.

— Музыка будет особенной, — добавил Гоги. — Народные инструменты — гусли, свирели, жалейки. Но аранжировка современная, симфоническая. Договорился с Хачатуряном, он заинтересовался проектом.

В зале повисла тишина. Все понимали — проект был амбициозным, рискованным, но потенциально выдающимся.

— Сроки? — спросил Елисеев.

— Начинаем с раскадровки на следующей неделе. Первые готовые сцены — к новому году. Премьера — к 1952 году, ко дню рождения товарища Сталина.

— А если не одобрят наверху? — тихо спросила Антонина Ивановна.

Гоги улыбнулся, вспоминая недавний разговор с Берией.

— Лаврентий Павлович уже видел эскизы. Сказал: «Наконец-то советская мультипликация заговорит своим голосом». Одобрение есть.

Он собрал иллюстрации в папку.

— Работы много, времени мало. Но я верю — мы создадим что-то особенное. Фильм, который будут помнить долгие годы. Фильм о русской душе, о наших корнях, о том, что нужно беречь и любить свою землю.

Сотрудники расходились, обсуждая детали будущего проекта. Гоги остался один в зале, глядя на пустой мольберт. Где-то в глубине души он знал — создает не просто мультфильм, а свое послание будущему. Историю о том, что даже в самые сложные времена нельзя забывать о красоте мира и древней мудрости предков.

За окном шумела Москва 1950 года, строились новые дома, дымили заводы. А он мечтал о фильме, который напомнит людям о лесах, реках и звездах — о том вечном, что должно остаться неприкосновенным несмотря ни на что.

Гоги сидел в своем кабинете с чистым листом бумаги перед собой. За окном шел летний дождь, барабанил по стеклу — идеальная погода для творческой работы. На столе лежали эскизы персонажей «Василисы и Духа леса», а в голове крутились мысли о том, кто мог бы озвучить главных героев.

Он взял карандаш, написал сверху: «АКТЕРСКИЙ СОСТАВ — УТВЕРЖДЕНИЕ».

— Василиса, — пробормотал он, рассматривая рисунок главной героини. Девушка с тонкими чертами лица, большими глазами, волосами цвета спелой пшеницы. — Нужен голос чистый, звонкий, но с характером.

Первой в голове всплыла Любовь Орлова. Но нет — слишком яркая звезда, слишком узнаваемая. Нужна была актриса помоложе, с менее характерным тембром.

— Валентина Серова, — написал он на листе. — Или… — задумался, постучал карандашом по столу. — Нина Сазонова. У нее голос подходящий — мелодичный, но не приторный.

Взглянул на эскиз еще раз. А что если немного изменить черты