Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

не назвала. Донская лошадь или орловский рысак? Может, ирландский терьер? Ладно. Глаза видят, руки подчиняются — чего больше желать?

Достав безопасный «жилет» (здесь он есть), я поскреб подбородок. Обошелся без мыла — растительность на лице жидкая. Пацан. Сбегал к дощатому сооружению во дворе, умылся. Идти в народ после вчерашнего не хотелось, но пришлось. Я побрел. Встречные сестрички и санитары вежливо здоровались, но при этом смотрели с любопытством. Надеюсь, в лазарете я ничего не развалил.

Проходя мимо открытых ворот, я глянул на луг. На нем было пустынно. А где казаки?

— На рассвете ускакали, — пояснил отловленный санитар. — Им приказ вышел.

На рассвете? Я глянул на подаренные часы. Одиннадцатый час. Ничего себе поспал! Почему никто не разбудил? А кто раненых оперировал? Оказалось: никто. Их сегодня не привозили.

Кстати, раненые… Я направился в бальный зал. Проблем там не оказалось, но я на всякий случай раненых подпитал. В ответ слышал: «Спаси Бог!». Знают о моем даре, такое не укроешь. Последним подошел к раненому казаку.

— Как дела, Тимофей? Рана болит?

— Ноет трохи, — сказал он. — Благодарствуйте, дохтор! Жизню спасли.

— Работа у нас такая, — сказал я и положил руку на повязку. Короткое свечение.

— Брательник ко мне заходил, — сообщил Тимка. — Подарок тебе передал.

Еще один? Странно. Тимка оглянулся по сторонам и сунул руку под подушку. Достал что-то в тряпице и протянул мне. Я развернул. Пистолет! Небольшой, на затворной раме длинная надпись по-английски. Я различил: «Герсталь, Бельгия…» Браунинг?

— Ты ему вчера свою пистолю отдал, вот брательник и говорит: «Нельзя дохтуру без оружия. Вдруг герман наскочит?»

Отдал? Не припомню. К казакам я прибыл с кобурой на ремне, урядник заинтересовался. Я достал люгер и рассказал, какой это замечательный пистолет. Он все языком цокал. Но чтоб отдать… Сам забрал у пьяного. А чтоб доктор шуму не поднимал, браунингом отдарился. Ну, казак, ну, жучила! Но, с другой стороны, прав. Ему люгер нужнее — в бою может жизнь спасти. А я врач. Зачем мне здоровенная «пушка»?

Я сдвинул защелку и вытащил магазин. Пустой.

— Вот! — Тимка протянул тяжелый кисет.

Развязав стягивавший горловину шнурок, я обнаружил внутри извалянные в махорке патроны. Взял один. Калибр 7,62[167], карманный вариант.

— Благодарю, братец!

Рассовываю подарки по карманам и ухожу. Теперь можно и позавтракать. Завтрак здесь — это наш обед. С утра подают чай с выпечкой, к слову, вкусной. Завтрак в полдень. Раненых кормят хорошо, врачам тоже перепадает. На фронте с едой хуже.

Поел. Водки мне не предложили, сам просить я не стал. Не опохмеляюсь. После завтрака пошел навестить Карловича. Следовало сразу, но я оттягивал — не хотел нарываться на выговор. Все равно пришлось.

Доктор выглядел молодцом.

— Добрый день, Валериан Витольдович! — сказал мне, улыбнувшись. — Проведать зашли?

— Рану надо посмотреть, — буркнул я.

— Смотрите! — разрешил он.

Я размотал бинт. Отдирать не стал — зачем человека мучить, только приподнял край и исследовал кожу вокруг раны. Покраснения нет, припухлости тоже. Замечательно.

— Воспаления не чувствую, — согласился Карлович. — Температуры нет. Помогло ваше свечение. Как вы это делаете?

— Самому бы знать. Прикасаюсь и чувствую, как исходит тепло.

— Давно это у вас?

— После операции. Я тогда свою рану лечил. Догадался и стал к другим применять.

— Неисповедимы пути господни! — перекрестился Карлович. — Правильно поступаете. Раз есть дар, грех не использовать.

Он замолчал, разглядывая меня. Я сжался, ожидая разноса, и тот последовал.

— Вы способный хирург, Валериан Витольдович. Раненых любите, что для врача необходимо. Храбры — лазарет отстояли. За это вам люди благодарны. Но я все равно сделаю вам внушение.

За немца или вчерашний загул?

— Вы ходили по лазарету с пистолетом. Зачем вам оружие? Мы врачи, а не строевые офицеры. Сестры пугаются. Оставьте эти окопные привычки!

Всего-то? А я-то ждал! Хорошо, что браунинг в кармане.

— Нет у меня этого пистолета. Уряднику подарил.

— Правильно поступили! — обрадовался он. — Пусть казак воюет. Кстати, — в глазах его появилось смешинки. — Вы хорошо пели вчера. Даже я заслушался.

М-да. Чувствую, что краснею.

— Песни незнакомые. Нам вы таких не исполняли. Про казаков явно поэт сочинял. Не вы часом?

— Не я. Александр Розенбаум. Кстати, врач.

— Не слыхал. Немец?

— Еврей.

Карлович морщится. Сам он немец, фамилия у него Рихтер. Немцев в России хватает, жили на отжатых территориях. Офицеры и врачи, чиновники и торговцы… С началом войны отношение к ним изменилось — с другой стороны фронта тоже немцы. В моем мире это кончилось погромами и ненавистью к императрице — немке по происхождению. Здесь этого пока нет, но Карлович тревожится. Потому немец, сочинивший песни про казаков, был бы к месту. А тут еврей влез…

— Способный народ евреи, нос по ветру держат, — замечает доктор. — Казаки сейчас в моде — хорошо показали себя на фронтах. Нам споете?

— При удобном случае.

— Вам его предоставят. Из штаба дивизии телефонировали. Немцев отбили, на фронте тихо. Раненых не ожидается.

Он встал и подошел к открытому окну. Я присоединился. Некоторое время мы смотрели на пустой луг. Тот выглядел мирно. Трупы убрали вчера, оружие унесли. Только пятна от кострищ напоминали о ночевке казаков.

— Хорошо, когда так тихо! — сказал Карлович. — Не люблю войну.

Я — тоже. Но войне плевать на нашу нелюбовь…

На дороге со стороны линии фронта, показался автомобиль. Он мчал на большой скорости. Это с чего так гонят? И, главное, куда? От немцев удирают? Не угадал. Автомобиль свернул к лазарету и въехал во двор. Из него выскочил незнакомый генерал с профессорской бородкой и брюшком.

— Санитары, сюда!

— Идем! — сказал Карлович. — Похоже, раненого привезли …

* * *

Раненым оказался знакомый мне генерал — тот, что обозвал меня «орлом». Нечто подобное я предполагал — простого солдата в машине не повезут. Выглядел генерал скверно. Без сознания. Посеревшее лицо, хриплое дыхание, розовая пена в уголках губ. Повязка на груди вся в крови. Цвет — алый. Легкое пробито, это к гадалке не ходи, да еще артерия задета.

— Как это случилось? — спросил Карлович, когда мы закончили осмотр.

— Шрапнель, — буркнул генерал с брюшком и зло ударил себя кулаком по ладони. — Вышли на позиции посмотреть, а немцы углядели. Дали залп. Главное, никого более не задело, а вот Алексей Алексеевичу досталось. Спасете его, доктор?

— Сделаем все возможное, — сказал Карлович, и по его тону я понял, что доктор не надеется на благополучный исход. — Раненого — в операционную! Приготовьте все! Дать ему наркоз!

Санитары подхватили носилки и утащили раненого.

— Будете оперировать? — генерал уставился на надворного советника.

— Не я, а он! — Карлович