Читать книгу - ""Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев"

Боль внизу живота напомнила о себе. Алексеев скривился и, не обращая внимания на встречных, заспешил к выходу из Кремлевского дворца. У крыльца ждет автомобиль, который доставит его на вокзал к личному поезду. А там, в вагоне, ждет медицинская сестра с катетером наготове…

Глава 5

Деникин не поверил нам и прислал в помощь врача. И кого? Я обомлел, когда к лазарету подъехал автомобиль и вышедший из него мужчина представился:

— Бурденко, Николай Нилович, хирург-консультант Белорусского фронта.

Сам Бурденко! Человек-легенда из моего мира. Гениальный хирург, которого в 1930-х приглашали за границу проводить показательные операции. Создатель школы нейрохирургии в СССР и главный хирург Красной Армии. Под его руководством была создана эффективная система помощи раненым. В Великую Отечественную войну 70 процентов их возвращались в строй. И это без антибиотиков и других привычных нам лекарств! Советские врачи оперировали в походных условиях, в неприспособленных для этого помещениях, при свете керосиновых лам и добивались при этом отличных результатов в отличие от немцев. У них методы были еще те. Они даже прижигали раны, как в Средние века! Если наши врачи старались спасти раненую конечность даже при гангрене, немцы ампутировали их, не задумываясь.

Бурденко заметил мое смятение и с любопытством посмотрел сквозь очки.

— Слышали обо мне?

— А кто не слышал? — пришел на помощь Карлович. — Здравствуйте, Николай Нилович! Чаю? Или пообедаете?

— Сначала осмотрю командующего, — отказался Бурденко.

У Брусилова он пробыл около часа. Сам снял повязку и исследовал рану. Выслушал и выстукал генерала, заставив того морщиться. Затем забинтовал и сделал нам знак выйти.

— Удивительно! — сказал в коридоре. — Пациент слаб, что неизбежно после такого ранения и потери крови, но пребывает в сознании, да и выглядит на удивление хорошо. Говорите, после ранения прошло два дня? Не могу поверить! Рана почти затянулась.

— Это Валериан Витольдович, — указал на меня Карлович. — Чудеса творит.

— Любопытно, — заинтересовался Бурденко. — А, ну-ка, молодой человек!..

Пришлось рассказать все — об операции и свечении. Последнее Бурденко не заинтересовало, похоже, счел фокусом. А вот об операции расспросил подробно. Пришлось даже показать. Я взял резиновую трубку для дренажа (здесь их называют «гуттаперчевыми»), надрезал и заштопал под надзором гостя.

— А если сосуд полностью разорван? — поинтересовался Бурденко. — Взялись бы шить?

— Стент нужен.

— Что такое «стент»?

— Трубка… — я едва не сказал «из пластика». — Из золота или платины. Подходящего диаметра, тонкая и перфорированная по всей протяженности. Лучше из сетки. Ткань сосуда прорастет сквозь отверстия и закроет стент изнутри. Это убережет пациента от тромбов.

Демонстрируя, я взял иглу для переливания лекарств и надел на нее с обеих сторон резиновую трубку.

— Почему золото и платина? — поинтересовался Бурденко.

— Химически инертные металлы, которые не отторгаются организмом.

— Любопытно, — сказал Николай Нилович. — Где учились?

— Мюнхенский университет в Германии.

— У Бауэра?

— У него.

Сказав это, я сжался. Сейчас спросит что-нибудь про этого Бауэра, а я — ни уха, ни рыла. Но Бурденко не спросил.

— Читал его статьи в медицинских журналах, — сказал. — Мясник, но хирург хороший. Не знал, что в Германии делают такие операции. Не удивительно, что у них процент вернувшихся в строй раненых больше нашего.

— А сколько у нас?

— Чуть более сорока процентов, — вздохнул он.

— Откуда данные по Германии?

— Мы получаем их медицинские журналы. Из Франции, — пояснил он в ответ на мой удивленный взгляд. — Она с немцами не воюет. Вот что, Валериан Витольдович! Вам нужно выступить на конференции военных врачей. Она состоится через месяц. Готовьте доклад.

— Я зауряд-врач.

— Вы талантливый хирург. Не возражайте! Моих знаний достаточно, чтобы это понять. Ваш опыт заслуживает распространения. Расскажете об операции на сосудах, этих ваших стентах. Продемонстрируете методику на мертвых телах, а коли случится — на раненых. Не дай Бог, конечно! — он перекрестился. — Кстати. Ранения головы приходилось оперировать?

Ну, да, операции на мозге — конек Бурденко.

— Не довелось, Николай Нилович!

— А если б пришлось? Как бы действовали?

— Для начала открыл бы доступ к ране, для чего расширил отверстие в черепе. Удалил бы осколки костей и сгустки крови, после чего зашил кожу и отправил раненого в тыловой госпиталь для лечения хирургами с большим опытом.

— А извлечь пулю или осколок?

— Для того, что определить их месторасположение, нужен рентген. В лазарете его нет. Мозг — крепкий орган. Если раненый не погиб сразу, то пуля или осколок не задели жизненно важных центров. Не обязательно доставать. Со временем пуля или осколок закапсулируются, раненый поправится. Лезть в мозг наудачу — это риск повреждения крупных сосудов. Их в мозгу много, особенно в области синусов. А дренаж не поставишь — кругом череп. Кровоизлияние приведет к смерти больного, в лучшем случае — к инвалидности.

— Хорошо учат немцы! — воскликнул Бурденко. — Не хотите работать у меня? Мне б такой помощник пригодился.

Я уловил недовольный взгляд надворного советника. Не стоит, Николай Карлович! Нельзя мне к Бурденко. Он вращается в высоких кругах, там могут заинтересоваться студентом и запросить его данные по своим каналам. И спалился котик!

— Благодарю, Николай Нилович! Для меня честь работать с вами, но вынужден отказаться. Рано мне. Следует усовершенствовать практику. Дивизионный лазарет для этого — самое место.

— Понимаю! — кивнул Бурденко. — Более того, одобряю. Что ж, Валериан Витольдович, набирайтесь опыта. Но на конференцию обязательно приезжайте! Предварительно пришлите доклад. Договорились?

Я кивнул.

— Вы что-то говорили об обеде? — повернулся гость к Карловичу.

— Прошу! — заспешил тот…

После обеда Бурденко осмотрел других раненых. Карлович не преминул показать моих абдоминальных. Они оставались в лазарете, набираясь сил перед эвакуацией.

— Раны заживают хорошо, свищей нет, — хвастался надворный советник. — Насколько знаю, такое только у нас. Мы медицинские журналы тоже читаем, — не преминул подпустить он шпильку. Видимо, не простил гостю попытку сманить хирурга.

— Я рад за вас, господа! — ответил Бурденко. — Доложу о ваших успехах. А теперь откланяюсь. Я тут не нужен. Операция проведена замечательно, командующий поправляется, необходимую помощь получает. А меня раненые ждут. После германского наступления их много.

Вот так! Спокойно и интеллигентно поставил Карловича на место. Тот даже засопел. Мы проводили гостя.

— Подумаешь, величина! — буркнул Карлович, когда автомобиль скрылся за селом. — Вы не хуже оперируете.

В ответ я только вздохнул. Что ему сказать? Хирург я неплохой, но по сравнению с Бурденко и другими выдающимися врачами этого времени рядом не стоял. Это они в тяжелейших условиях, своей подвижнической работой закладывали нормы военно-полевой хирургии. Я пришел на готовое. Изучил их достижения в военно-медицинской академии и применил на практике. Ничего нового не открыл и вряд ли