Читать книгу - "Господин Тарановский - Дмитрий Шимохин"

не подняться. Обойти? Слишком долго. И все это время они будут поливать нас огнем.

И тут же, просто и очевидно, пришел ответ. Моя мысль просто вернулась назад, по тому же пути, которым мы пришли сюда. «А почему бы… почему бы не подкрасться к ним точно так же?»

Ведь мы уже один раз прошли этими тропам, атаковали «Орлиное гнездо» и вырезали гарнизон. А значит, сможем сделать это снова.

И тут же план, дерзкий и элегантный, мгновенно сложился в голове.

— Софрон, пора поджигать фитили.

Подозвав Лян Фу и Елисея, я торопливо отдал им указания:

— Елисей, помнишь, как мы забирались на ту гору?

— Ну как не помнить, ваше благородие? — искренне удивился молодой урядник. — Помирать буду, вспомню!

— Ну и славно! — Бери наших русских и всех китайцев. Все веревки — с собой. Покажи им как залезть на гору, с другой стороны. Там снова пост китайцев, только теперь — с пушками. Атакуем их вновь!

Казак не задал ни одного вопроса. В его глазах сверкнуло дикое, азартное понимание. Он коротко кивнул и, собрав своих, беззвучно исчез во тьме. Китайцы Лян Фу потянулись следом, недоуменно вертя головами.

Наконец, Софрон закончил. От главного фугаса, заложенного в самое сердце арсенала, тянулся длинный-длинный шнур.

Я посмотрел на восток, где уже потихоньку зарождалась тонкая светлая полоска зари. До часа как тьма начнет редеть, еще оставалось немного времени. Но надо поторапливаться.

Все было готово.

Присев на корточки, я чиркнул кресалом о кремень. Слепящая искра ударила. Шнур зашипел.

Маленькая, неумолимая, оранжевая змейка побежала по земле, уползая во тьму, к сердцу складов. Она несла смерть. Обратного пути не было.

— Бегом, — бросил я оставшимся.

И мы побежали наперегонки с огнем. Снова цепляясь за холодные камни, обдирая в кровь пальцы, задыхаясь от бешеной гонки. Только шли мы теперь в сторону «Орлиного гнезда», а за спиной, отсчитывая последние секунды наших жизней, неумолимо шипел фитиль, готовый в любой миг превратить всю долину в ревущее жерло вулкана.

Мы добежали до подножия горы, где уже ждали наши веревки, и начали подъем. Легкие горели, пальцы, содранные в кровь, отказывались держать холодный камень. Каждый метр давался с боем. И в этот момент, когда я, вцепившись в скальный выступ, подтягивал себя наверх, мир за спиной взорвался.

Сначала — свет. Беззвучный, нестерпимо-белый, он ударил. Мы инстинктивно вжались в скалы.

Следом содрогнулась земля. Низкий, мощный, утробный гул прошел сквозь камень, ударив. Я обернулся.

Там, внизу, где еще недавно была тьма, к ночному небу тянулся гигантский, уродливый огненный гриб. Он рос, наливаясь алым, багровым, оранжевым, и осветил всю долину так, будто над горизонтом взошло второе солнце. Фейерверком вторичных детонаций в небо летели горящие обломки.

Оглянувшись, я увидел, что лагере, начался ад. Из палаток, будто из растревоженного муравейника, высыпают тысячи обезумевших от ужаса людей. Крики, слившиеся в один сплошной вой, доносились даже сюда. Вражеские офицеры что-то орали, пытаясь собрать солдат, но их никто не слушал. Все, как завороженные, смотрели на огненный столб, пожиравший их арсенал.

Но у нас-то времени глазеть не было.

— ВПЕРЕД! — заорал я, перекрывая грохот. — БЕГОМ!

Хаос внизу стал нашим лучшим прикрытием. Адреналин сжег усталость. Мы уже не карабкались. Мы летели вверх, как одержимые, не замечая острых камней и срывающихся из-под ног осыпей.

На полпути к вершине мы нагнали отряд, которые уже заканчивали свою работу — у их ног лежали тела перерезанных дозорных из «Орлиное гнездо». Теперь мы были все вместе.

Задыхаясь, мы выскочили на вершину, припадая к земле. И увидели невероятную картину.

Две полевые пушки стояли на своей позиции, брошенные и одинокие. Вся их прислуга и охрана, где–то с полсотни человек, сбилась в кучу на самом краю обрыва и, как зачарованная, смотрела вниз, на огненный апокалипсис в их собственном лагере. Они кричали, возбужденно переговаривались, тыкали пальцами в сторону пожара, совершенно забыв о том, где они находятся и что должны делать. Чуть в стороне стояло два европпйца — вероятно, это были англичане, умевшие обращаться с орудиями. Впрочем, вели себя они ничем не лучше: изумленно таращась на огненный армагеддон, они что-то обсуждали. Спины их были беззащитно открыты.

Ухмыльнувшись, я посмотрел на Лян Фу, Очира, Елисея. В их глазах горел тот же холодный, хищный огонь.

Мой короткий, рубящий жест рукой был лишь простой формальностью.

Бойцы растеклись по плато, обходя изумленных китайцев с флангов.

Произошедшее затем было равно и необходимым, и жестоким. Треск арбалетов, грохот револьверных выстрелов, крики убивавших и умиравших людей слились в одну какафонию. Вскоре враги были мертвы. Раненых без сожалений хватали за косы и спихивали с обрыва. Какое-то время были слышны их удаляющиеся вниз крики… потом они резко обрывались.

— Давайте, натягивайте веревки! Нам надо подготовить путь отступления в Силиньцзы! — поторапливал я людей.

Пока Елисей распоряжался людьми, указывая, где крепить веревки для спуска вниз, мы с Софроном осмотрели орудия. Это тоже были стальные казнозарядные пушки Армстронга, Легкие, хищные, горные четырехфунтовки.

Я оглядел одну, ствол, стянутый в казенной части толстыми стальными кольцами, был еще теплым. Но меня интересовало другое. Затвор. Да, это была классическая система Армстронга — массивный винтовой механизм и тяжелый стальной вкладыш, вставлявшийся сверху. Сложно, но для скорострельного боя в горах — идеально. Рядом с каждой четырехфунтовкой лежало по два десятка снарядов — картечи или гранат.

Ну, и чего им тут зря лежать? Надо пустить их в дело. Вернуть, так сказать, законным владельцам.

— К ОРУДИЯМ! — перекрывая грохот заорал я.

Мои люди, очнувшись от оцепенения, бросились к захваченным четырехфунтовкам.

— РАЗВОРАЧИВАЙ! ЗАРЯЖАЙ КАРТЕЧЬЮ!

— А как её заряжать — то? — с ноткой паники в голосе выкрикнул Елисей.

— Не ссы, паря, Курила все знает! — одернул его Софрон.

Не желая никого разочаровывать, я с умным видом кивнул. Чай, не бином Ньютона — разберусь. Я сам навалился на станину одного из орудий, разворачивая его вниз, на самую гущу мечущихся внизу людей.

— Софрон, ко мне! — крикнул я, наваливаясь на рукоять винтового затвора. — Помогай!

Вдвоем мы с натугой провернули рычаг, ослабляя зажим. Массивный полый винт сдвинулся назад. Чертыхаясь от натуги, я нащупал защелку сверху и поднял тяжелый, идеально подогнанный стальной брусок — вкладыш, или, как его еще называли, «затворную крышку». Путь в казенник был открыт.

Заглянул в зияющее отверстие полого винта. Отсветы пламени во вражеском лагере были видны даже через