Читать книгу - "Ош. Жатва. Том 1 - Артём Александрович Мичурин"

я и двинулся вверх по скрипучим ступеням.

Глава 26

Силуэт углублялся во тьму, и я следовал за ним. Кошачье зрение не испытывало проблем с распознаванием интерьера, но силуэт... Он будто сливался со мраком, поглощая тот немногий свет, что падал из века немытых окон и лишь изредка обозначал свои очертания. Впечатляющий габаритами снаружи особняк внутри оказался ещё более масштабным. Мы шли и шли, а конца коридорам не было видно. В какой-то момент я почуял себя будто в героиновом трипе. Но бесконечный, казалось, путь, всё-таки завершился. Неприметная дверь распахнулась и едва не ослепила меня вырвавшимся светом, который залил собою и таинственный силуэт.

— Сюда, — сложились в улыбку сочные губы на противоестественно идеальном лице.

И я последовал за чёрной тенью, вильнувшей, как хвост чудовища, заплывая внутрь.

Комната была освещена не одной свечой, как мне показалось снаружи, а тремя. Они стояли в разных углах, озаряя своим слепящим после непроглядного мрака светом некогда пышное убранство. Упадок здесь сквозил не столь сильно, как в холле, но от этого его затхлый налёт был только ярче. Будто подняли крышку роскошного гроба с его атласными и кружевными внутренностями, но они не могли отвлечь внимание от гнилого трупа в самом центре.

— Вижу, мой кабинет вам не по душе, — блеснула Арабель проницательностью и...

Комната утонула в свете десятков свечей огромной хрустальной люстры, плесневелые драпировки на стенах засверкали золотым шитьём, растрескавшееся дерево мебели заблестело лаком, негодный паркет превратился в отполированное зеркало, а подёрнутые паутиной графины наполнились янтарными отсветами напитков.

— Налейте нам, — уловила баронесса направление моего взгляда.

— Разумеется, — постарался я сохранить самообладание, подошёл к бару и, вдыхая божественный аромат, наполнил два невероятно искусно выполненных бокала.

— Благодарю, — приняла баронесса один, села и жестом указала на кресло напротив.

— Что из этого иллюзия? — ощупал я кресло, прежде чем опустить туда зад. — Ах, простите. Просто, хочу удостовериться, что пружина из прогнившей подушки не вопьётся мне в задницу.

Баронесса весьма неаристократично хрюкнула и, не в силах сдерживаться, залилась звонким искренним смехом.

— А вы действительно забавный, — совладала она, наконец, с эмоциями. — Мне так показалось ещё на балу. Рада, что не ошиблась.

— Вы про ту нелепую сцену с девицей? Этого не было в пла...

— Нет, я про дуэль! Вы так замечательно шутили, убивая этого толстяка. Помню, даже вино на себя пролила! — снова залилась Арабель смехом, и тут даже я — отнюдь не моралист — почувствовал себя чуточку неловко.

— Что ж... Рад, если сумел вас развеселить.

— О да! А этот ваш финальный штрих в схватке с Зигфридом... — изобразила она руками ножницы. — Великолепно. У него осталось такое глупое выражение на лице! Ха-ха-ха-ха-ха!

— Так вы не в обиде за это?

— В обиде? Конечно нет! Пейте же, — сделала она приглашающий к возлиянию жест, и продолжила, видя мою нерешительность: — Доверяйте мне, Кол. Неужели вы полагаете, что я хочу вас отравить?

— Это было бы весьма в духе...

— Женщины?

— Да. Хотя здесь и мужчины подобным не брезгуют.

— Как мой дорогой безвременно почивший кузен, например? Кстати, ваша нога уже в порядке?

— Вы знаете про яд?

— Разумеется. Скажу по секрету, — наклонилась баронесса ко мне, приоткрыв и без того весьма откровенное декольте, — этот стервец готов был пустить в ход даже магию. Да-да. Но вы его опередили.

— Откуда вам это известно?

— О! — словно фокусник извлекла она невесть откуда душу цвета засохшей крови. — А кто это тут у нас? Зигфрид, ты? Какими судьбами, дорогой?

— Так его душа досталась вам.

— Душа, состояние, маленькие грязные тайны... Хотите? — Арабель положила тёмно-багровую сферу на столик и катнула в мою сторону. — Я уже достаточно над ней поизмывалась, теперь она совершенно безобидна. Можете вкусить прямо сейчас.

Меня аж в дрожь бросило от такого предложения.

— Пожалуй, повременю.

— Хм. Вы не пьёте, не едите... Как же ещё мне выказать вам своё радушие?

Сколько я ни пытался сопротивляться инстинктам, но взгляд всё равно упал на её белоснежную грудь, трепещущею под едва скрывающим соски платьем. Я пялился, как мальчишка, не знающий, каким должен быть его следующий шаг. Но баронесса помогла:

— Может, обсудим вашу проблему?

— Проблему, — едва не хохотнул я от радости, что смог выбраться из этой неловкой ситуации, — да, точно.

— И в чём же она заключается?

Я поднял бокал и сделал два внушительных глотка:

— Меня прокляли.

— Как вы пришли к такому выводу? — усмехнулась Арабель, всем своим видом выказывая сомнение в моих словах, будто автослесарь, которому сказали, что в моторе что-то стучит и, похоже, это проделки Лукавого.

— В моей голове кое-кто поселился, бывший владелец поглощённой мною души. Очищенной души. Прямо сейчас он требует избавить божий мир от очередной ведьмы. Да, это про вас. Не беспокойтесь, я могу ему сопротивляться. Пока могу. Но я чувствую, как день ото дня его влияние растёт.

— Уверены, что душа была очищена?

— Лично Брокком. При поглощении я ничего особенного не ощутил, это пришло чуть позже.

— Голоса? — ироничный тон баронессы сменился заинтересованным.

— Мысли. Даже не так. Я назвал бы это мировоззрением. Представьте, что вы — воинствующий безбожник — вдруг начинаете славить Господа и норовите по малейшему поводу карать грешников. Такое ведь нельзя назвать мыслями, верно? Это даже не переосмысление своих жизненных ценностей и приоритетов. Это убеждения, слепые, безапелляционные. Я могу размышлять над ними, но это будут мои мысли. А убеждения чужие. Вы меня понимаете?

— Кажется, да. Но кто вас проклял?

— Одна ведьма. Болотная нечисть, варящая суп из людей. Варившая, точнее.

— Она мертва?

— Да. Брокк изучил её душу, и выяснил, в чём суть проклятия — я не могу противостоять чужим сильным остаткам личности при поглощении. Он говорил много умных слов, но суть примерно такова.

— Эта ведьма... Расскажите о ней поподробнее.

— Чертовски богопротивная тварь, настоящие исчадие ада. Брокк назвал её кадавром какого-то грешника.

Арабель моментально изменилась в лице, будто её огорошили пугающей и одновременно дарящей надежду новостью:

— Грешник? Уверены?

— Кажется, это прозвище. А имя... Том? Нет. Томас! Точно!

— Мордекай, — выдохнула баронесса даже без вопросительной интонации, но я, освежив