Читать книгу - "Лозоходец - Айлин Лин"

В нашем закутке повисла тишина.

– А его невеста, выходит, тоже пострадала? – спросил Пашка, – Или замуж вышла за другого?

– Сказывают, так и жила потом одна-одинёшенька, да только после смерти её стал встречаться на бережке, там, где купеческий сын утоп, призрак красивой девушки. Гуляет она по кромке воды, в ожидании суженого, а кто ей на глаза попадётся, того в омут толкает. А вот отец его, купец, так и не дождавшись сына, женился на вдове. Хоть и в преклонном возрасте оба были, только боги наградили их детишками, продолжили они род лозоходцев. Такая вот история.

– Брехня-я-я, – отмахнулся Михаил, – разбойнички-то и правда шалили раньше, но, чтобы в воду превращаться и призраком оборачиваться. Не бывает такого.

– Сказка же это, дядь Миш, – возмутился Пашка сверху.

Григорий хитро прищурился:

– Сказка или нет, но я сам из тех мест. На реке Калшире, там, где впадает в неё ручей, Звонким прозванный, в самом деле есть глубокий омут. И наши пастухи сказывали, что не раз замечали в тумане утреннем, будто дева ходит по берегу, да кличет к себе.

Говоря это, он в упор посмотрел на меня:

– Калшира река и ручей Звонкий, – повторил сосед.

– Перепили ваши пастухи с ночи, видать, – засмеялся Михаил.

А Григорий всё не спускал с меня глаз.

– Как знать, – ответил он, не отводя своего взора, – что сказка, а что быль. Глядишь, и попадёт в те края кто из тех, что с водой ладить способен, и вытащит клад богатый.

– Ну, скажешь тоже, – расхохотался Миша, – или барышня призрачная его в том омуте притопит.

– Наши старики говорили, что тем клады достаются, кто не ради своей корысти их берёт, а людям помочь или от любимых беду отвести, – Гриша поднялся, вытряхнул из банки остатки листьев, спрятал её на место, – пошли, ужин уже.

Заслушавшись рассказом, мы не заметили, как пролетело время. Быстро накинули на себя тулупы, заспешили в столовую.

Ночью не давал мне покоя рассказ Григория. Странный наш сосед всё больше удивлял меня. Точно знал он всё и обо всех. И будто сказка та была для меня предназначена. Хотя как я попаду к реке Калшире, если даже понятия не имею, где та находится? Но не отпускало меня чувство, что нити судьбы были ведомы Григорию. Не раз он и потом уберегал нас от беды, неожиданных обвалов, схода снега. И если вспомнить мою судьбу, которая закинула меня в мир неведомый, много есть ещё в нашей Вселенной непознанного, что ведёт нас своей, иной раз, очень странной дорогой.

Глава 30

Стрелка термометра уверенно держалась на минус пятьдесят пять, однако короткие смены для нас закончились. Чигуров рвал и метал, что добыча золота уменьшилась почти вдвое. А потому мы снова работали в полную смену. Даже вечером, вернувшись в барак, не могли согреться, казалось, за день сама наша плоть промерзает до костного мозга. Руки не слушались, ноги превращались в стылые култышки. Мы спали в верхней одежде, стуча зубами как кастаньетами.

Те ветки, что удавалось притащить Пашке и Васе раньше, теперь подчистую забирали уголовники, не оставляя нам ничего. Крышу барака изнутри затягивало инеем. Днём он стекал на нары, и ложились мы в сырую постель.

У многих от недокорма по телу пошли чёрные пятна цинги, шатались зубы. Нам хоть и давали неприятную противоцинготную выжимку из стланика, только помогала она плохо. Если и вовсе была от неё хоть какая-то польза.

Обморожения тоже стали делом повседневным. Порою зек даже не чувствовал, пока вечером не снимал обувь, в которой остался отмёрзший палец. Санчасть у нас, конечно, была, точнее, лечебный барак. Но всё, что могли сделать медики – это обработать отмороженный участок, ну и ампутировать отмирающую конечность, нос или ухо, во избежание заражения крови.

Мы стали напоминать тени прежних себя: иссохшие от голода, обессилевшие. Не стало больше вечерних разговоров. Сил оставалось ровно настолько, чтобы добраться до нар и, даже не разуваясь, уснуть.

Рудник казался мне одним из кругов ада, который описывал когда-то Данте. Череда искалеченных зеков-призраков поднималась и спускалась по скользким мосткам, толкая перед собой, как Сизиф, неподъёмную ношу. А наверху, в облаке холодного водяного тумана, стояли промывающие, с обледневшими руками и лицами, волосы, бороды и усы их казались преждевременно поседевшими от инея.

Люди умирали каждый день, и это стало настолько привычным, как пожелание доброго утра после сна. Человек мог упасть рядом с гружёной тележкой и больше не подняться. Конвоиры оттаскивали тело с дороги, и работа продолжалась. Утром кто-то не поднимался с нар. На бедолагу не обращали внимания, знали, вечером тела уже не будет.

Зима ожесточилась, и поток заключённых временно иссяк, оседая в других лагерях, куда добраться было проще.

Зайдя в барак вечером, я совершенно не почувствовал разницу температур, было холодно почти как на улице.

Пашка и Вася сидели угрюмые, они занимались растопкой, так как чуть раньше возвращались с работы.

– Пахом, Василий, – удивлённо приподнял брови вошедший за мной Григорий, – что за холодина?

– Уголовники дрова отобрали, – злобно ответил Паша, вытирая расквашенный нос.

– Эге, – подошёл я к ним, разглядывая распухшие от побоев лица, – кто вас так?

– Прихвостни Старого, – сопел Васька, щупая разбитую губу.

– Пойдём-ка, – кивнул я Грише, – узнаем, что за привилегии у них такие.

С нами, молча поднявшись, пошли Миша и ещё один мужик, Кондрат, невысокий, но коренастый. Его этапировали откуда-то с Юга, и он постоянно мёрз, вечером почти бегом добираясь до барака. Остальные проводили нас измученным, равнодушным взглядом.

У поленницы дежурил Радченко, по такой погоде старика не гоняли на прииск, подыскивая работу в лагере.

– Фёдор Филиппович, – подошли мы к нему, – разреши дров набрать.

– Не положено, – нахмурился тот, – всем выдано по норме.

– Выдано да отобрано, – вмешался Григорий, – или никто не видел, как мальчишек наших избили?

Радченко покачал головой:

– Совсем озверели, скоты. Не могу я вам разрешить. Только стар стал, – оглянувшись и убедившись, что других конвоиров поблизости нет, – могу и недоглядеть сослепу. Пойду, отолью, – подмигнул нам охранник.

Как только он свернул за угол, мы набрали дров, кто сколько смог унести. Торопливо пошагали в барак, поглядывая, чтобы не нарваться на других охранников. Стоило нам завернуть к двери, что смотрела в сторону от ворот, как на пути выросли уже знакомые четыре фигуры.

– Витёк, ты глянь, – гоготнул один из них, – нам ещё дровишек подкинуть