Читать книгу - "Лозоходец - Айлин Лин"

– Где же дети?? – недоумевая, оглянулся он.

– Выпросили к речке сбегать, – ответила женщина, – вот волнуюсь, долго что-то нет их.

Перед Дашей лежали грибы, половина высохшие, половина – мороженые, сплющенные шляпки покрыты мусором и грязью, пара подгнивших картофелин. Она бережно вымачивала каждый грибочек в воде, очищая от сора.

Рядом в мешочке поблёскивали лакированными боками просушенные вчера жёлуди на муку.

– Я же только от Фёдора, – заволновался старик, – не видал их у речки.

Даша отложила в сторону нож:

– Пойду поищу, – поднялась из-за стола.

Дверь распахнулась, и в кухню ввалилась ребятня, возбуждённо что-то обсуждая на ходу.

– Ну! – упёрла Даша руки в бока. – И где вас носило?

Вперёд вышли Самир и Стёпка с узелками.

– Мы дядьке Панасу дрова помогали рубить и поленицу сложили, – протянул Стёпка кулёк с зерном, – он нам за работу дал.

У Самира в узелке обнаружилась свежая выпечка и свёрток с травами от Ярины.

Даша медленно опустилась, смахнув слёзы:

– Вот и ладно. Помощнички мои. Сейчас тесто поставим.

– Только зерно смешай всё же с желудями, – посоветовал Иван Кузьмич, – завтра я уеду дня на три, чтобы вам хватило до моего возвращения.

Даша кивнула, выдала детям мешок с желудями и тяжёлую ступку.

Скоро по избе поплыл хлебный дух, в печке булькала грибная похлёбка. В комнате словно светлее стало, будто людская надежда озарила разорённый дом.

Утром Ивана Кузьмича собрали в дорогу. От еды он наотрез отказался, сославшись на то, что в деревнях угостят путника. И укатил в сторону реки на телеге, куда впряг старенькую кобылку Панаса.

Даша покормила детей остатками ужина и прошла в амбар, где стояли лари для зерна. Подняла тяжёлую крышку и маленьким чистым веничком, собранным из трав, стала выметать зёрнышки, закатившиеся в щели и углы, тщательно проходя сантиметр за сантиметром.

В ворота постучали, Дарья поднялась от ларя, смахнула прядь, прилипшую к лицу, и пошла открывать.

За калиткой показался Тарас, сын Евдокии:

– Дядя Фёдор велел вам передать, – протянул он мешочек с зерном и свежими яйцами. В другой был зажат узел с картошкой, – это Ивану Кузьмичу за работу, он сказал.

Мальчишка впихнул принесённое Даше и убежал, а женщина, не веря своему счастью, поспешила в дом. Теперь у них есть еда, пусть на несколько дней, но всё же.

Она опустилась на лавку, любуясь продуктами, точно драгоценностями, впрочем, так оно и было.

– Ох, Егорушка, – тихо сказала Даша, поглаживая чуть округлившийся живот, – как проживём эту зиму? Живой ты или нет? Где тебя искать, откуда ждать?

Она положила голову на руки и разрыдалась. Пока нет детей, можно позволить себе побыть слабой.

Заслышав возню во дворе, Даша спешно вытерла глаза.

– Мама, – забежали запыхавшиеся мальчишки, позади них стояла счастливая Танюшка, – дядя Петя просил нас сараи почистить. Вот, – на столе появился кулёчек с зерном, картошка, пара свеклин, большой кочан капусты.

– Мои ж вы добытчики, – всплеснула руками Дарья, – давайте тогда ужин готовить, – расцеловала она каждого в грязные щёки, – и баньку истопить надо, а то чумазые, что чертенята.

Дети рассмеялись, подхватили вёдра и побежали к колодцу.

И тут взъярился Алтай. Он рвал цепь, захлёбываясь хриплым лаем, скрёб когтями стылую землю. Перепуганные дети, побросав вёдра, заскочили в дом.

– Там, – трясся от страха Равиль, – д-д-дядька Тукай.

Лицо мальчишки побелело, губы дрожали, на глаза навернулись слёзы. Понурый Самир обнял брата, прижимая к себе.

Даша, подхватив лежавший у печи топор, вышла во двор. Тукай стоял на телеге за забором, возвышаясь над изгородью.

– Женщина, – закричал он, увидев хозяйку, – верни детей! По-хорошему!

– Езжай откуда прибыл, – спокойно ответила Даша, вскинув топор на плечо.

– Сама отдай, пока цела и вслед за мужем не отправилась, вместе со своими выродками.

– Выродок здесь один, – гневно сверкнула женщина глазами.

Тукай злобно выругался, брызжа во все стороны слюной. Дарья была спокойна, забор справный, как и ворота. Такие с нахрапа не взять.

– Если у тебя всё, уматывай! Дети мои! Не жди пока кобеля спущу, – женщина теряла терпение.

– Я уеду, – злобно прищурился Тукай, – в город. Всё напишу, как вы у меня детей обманом украли.

К Даше подошёл прятавшийся за дверью Самир:

– Мама, не надо. Мы сами с ним пойдём, – тихо сказал он, обняв женщину.

– Как же так, сыночек? Куда? – растерялась Дарья, – нельзя вам к нему.

– Папа Егор вернётся и снова заберёт нас. Я верю, – тряхнул чёлкой мальчишка, – а Тукай злой. Он и правда опять донос напишет. Нельзя вам в ссылку, – Самир положил ладошку на живот Даши, – никак нельзя.

Показался Равиль, зажавший в руках узелок с одеждой:

– Не бойся, мамочка, – поднял он на Дарью большие глаза, – с нами всё будет хорошо.

Столько решимости было во взоре этого крохи, столько понимания и принятия своей судьбы… Не каждому взрослому такое под силу. Даша бессильно опустилась на ступени.

– Сыночки, куда же я вас, – бормотала она, обнимая то одного, то другого.

– Мама, не плач, – вытер щёки Даши тёплой ладошкой Самир, – так надо. Мы вернёмся, я тебе обещаю. Ты не держи нас. Тукай может причинить вам зло.

За приоткрытой дверью ревела Таня, шмыгал носом Степан. Братья обняли их, прощаясь, в последний раз прижались к Даше и, взявшись за руки, пошли к воротам.

Тукай, злорадствуя, наблюдал за всем происходящим. Мальчишки забрались в телегу, не глядя на родственника. Стёпка и Таня выбежали на улицу, махали им вслед, размазывая по щекам слёзы. А Даша так и сидела на крыльце, не в силах ни подняться, ни поверить в случившееся.

Глава 29

Мороз крепчал, и сегодня термометр показал заветные -55. В эти дни нам сокращали часы в шахте, хотя говорили зеки, что и вовсе не должны на работу гнать.

Мы вернулись в бараки после обеда, продрогшие, как всегда голодные, но к этому состоянию уже все привыкли. Для ужина ещё рано. Петька с Васей, так и ходившие на заготовки дров, натащили побольше сучьев и веток.

Скоро печь гудела, в ней потрескивали мелкие дровишки, жадно поглощаемые огнём. Бока очага раскраснелись, пользуясь моментом, зеки по очереди просушивали свои вещи. Штаны и тулупы наши постоянно были сырыми, а за то короткое время, что отводилось на сон, просушить их было невозможно. А иной раз столь холодно становилось в бараке, что и вовсе спали одетыми.

Сегодня же у нас настоящий праздник. Даже тусклая лампочка под потолком, изгаженная мухами, казалось, горела немного ярче. Народ оживился, полились неспешные разговоры.

Пашка завесил наш закуток одеялами, закрепив их на верхнем ярусе нар, пытаясь