Читать книгу - "Стольный град Ряжск - Александр Викторович Горохов"

Стрелять по ним не стали. Единственный бронетранспортёр, карауливший брод, просто газанул непрогретым двигателем, выплюнув облако чёрного солярочного дыма, и покатился навстречу рязанскому войску. Не обращая никакого внимания на беспорядочно пускаемые в него стрелы.

Копейщики, уже перебравшиеся через Хупту, пытались изобразить хоть какое-то подобие строя, наклонно выставив навстречу стальному чудовищу упёртые в землю копья. Да толку-то! Для машины, массой больше тринадцати тонн, движущейся со скоростью километров тридцать в час, это не помеха. Будь они крепко-накрепко врыты в землю, быть, этот лес деревянных кольев со стальными наконечниками, может быть, и сумел бы остановить бронетранспортёр. Но не когда колья удерживаются человеческими руками.

Я даже замедлил полёт, чтобы рассмотреть, как это происходит. Копья подминаются под нижний наклонный бронелист, воины, державшие их, валятся под колёса БТР, а чудовище, лишь чуть-чуть замедлившись, продолжает катиться к броду, забитому людьми. В боевую машину пытаются тыкать копьями те, кто не попал под колёса. Ясное дело, с нулевым результатом. А самые сообразительные из тех, кто бредёт через реку, разбегаются в стороны, рискуя потонуть под тяжестью оружия и доспехов.

Не помогло! Даже на скорости километров пятнадцать в час, бронетранспортёр поднял приличную по высоте волну, которая просто сбивала рязанских воинов с ног, и на ноги поднимались уже не все. А стальной «шкаф на колёсах», выбравшись на берег, поддал газу и двинулся прямиком к войсковому лагерю.

Вот полетели щепки телег, огораживающих лагерь, по нему заметались обозники, порой, по собственной глупости влетая под скошенный «нос» и колёса боевой машины. А та прокатилась из конца в конец стана, зацепив левым бортом шатёр воеводы, и развернувшись, продолжила раскатывать в блин прочие шатры, палатки и шалаши.

Какое продолжение переправы? Пострадавший центр войска смешался настолько, что уже неясно что пытаются командовать начальники. Кто-то продолжает тянуться к переправе, кто-то разворачивается фронтом в сторону своего лагеря. Полки правой и левой руки тоже в процессе перетасовки, а кое-кто уже драпает в сторону ближайших кустов. И это всё — без единого выстрела из пулемётов БТР и автоматов укрытого в нём десанта.

Фрагмент 11

19

Атямас

Я пришёл в себя, лёжа на кровати в какой-то комнате с белоснежными стенами и потолком. На котором неподвижным, непохожим на свет живого огня, светилась какая-то склянка. Очень ярко светилась. Поверх моего абсолютно голого тела — кусок такой же ослепительно белой холстины очень тонкой выделки. Пожалуй, если бы такая продавалась на базаре в Рязани, за неё просили бы вдвое больший вес в меди. Или даже половину веса в серебре. На такой же холстине я лежу. Жив ли я? Или погиб и оказался в том самом раю, о котором рассказывают русские колдуны-священники? Ведь рядом со мной стоит какой-то человек в таких же белоснежных одеждах — халате, штанах и шапке-колпаке. И нижнюю половину его лица закрывает белая повязка.

Человек увидел, что я открыл глаза, шагнул в сторону двери в эту комнату и что-то выкрикнул на языке, очень отдалённо напоминающем русский. Совсем скоро вошли ещё двое, в таких же одеждах. Один меня о чём-то спрашивал, а второй переводил его на мокшанский язык. Не очень правильно произносил слова, но понять было можно.

— Как ты себя чувствуешь?

А действительно, как?

Чтобы понять, что со мной, пришлось вспоминать, что было до того, как я потерял чувства.

Мы, чуть больше трёх сотен конных воинов-мокша, ещё затемно отправились из лагеря союзных нам рязанцев. По приказу воеводы Бориса Омельяновича, которого я знаю по совместному с рязанцами и владимирцами походу на эрзя, осмелившихся напасть на построенный несколько лет назад по приказу Великого Князя Владимирского город при впадении Оки в Волгу, Новый Город Низовских Земель. Пургасу и его людям не удалось захватить город, получилось лишь сжечь посад. Но и этого хватило, чтобы навлечь на эрзя гнев русских и союзных им мокша.

Когда до князя Ингваря Игоревича дошла весть о чужаках, вторгшихся в его владения и строящих на холме над рекой Упта город, он послал к моему отцу, каназору всех мокша Пурешу, гонца с просьбой выслать подмогу под строящуюся на берегу Упты Рясскую крепость воеводе Борису Омельяновичу и княжьему племяннику Фёдору Юрьевичу. Они с частью войска уже выступили в поход, и нам следовало поторопиться.

Из-за спешки удалось собрать лишь три сотни конных воинов. Отец, простудившись, приболел, и велел возглавить их мне.

Мы не жалели коней, но всё же пришли немногим позже второй, немногочисленной части рязанского войска. И всё равно в тот день войско Бориса Омельяновича удвоилось.

Как он сообщил, чужаки, строящие город, какие-то очень странные, но достаточно сильные. А Борис Омельянович тянул время переговорами, дожидаясь нашего подхода. Чем сильны враги, я так и не понял: брод, у которого разбит рязанский лагерь, охраняет всего один «зверь», подчинённый ими. Больше похожий на сарай, поставленный на восемь огромных чёрных колёс. В этот сарай через маленькие дверцы время от времени заходят и выходят люди, одетые в одинаковые пятнистые одежды, но совершенно невооружённые. Из всего оружия я заметил у них лишь небольшие ножи, висящие на поясах. Ни копей, ни мечей, ни луков.

По словам Бориса Омельяновича, таких «сараев» у чужаков несколько, и он приказал нам, воинам-мокша, напасть на них в другом месте, на переправе через Ранову, которая охраняется очень немногочисленным отрядам. Напасть, попытаться захватить несколько пленных, и этим отвлечь силы чужаков на себя. А тем временем остальное рязанское войско переправится через брод и начнёт штурм крепости, которая только-только начала строиться.

Рыбак из деревни, неподалёку от которой чужаки перебросили через реку наплавной мост, точно указал место, где он находится. И мы перед рассветом двинулись в путь по правому берегу Упты, переправились через реку и уже приближались к месту, которое нам следует атаковать. Как тут в небе появилась огромная блестящая муха. Она нагнала нас и стала кружиться над нами.

Как и любая муха, она жужжала. Но поскольку была огромная, наверное, даже больше лошади, жужжала очень громко. А в её глазах неимоверных размеров, как бы сделанных из стекла, можно было разглядеть… людей! Кажется, двоих. И они шевелились, словно муха вовсе не сожрала их!

Муха кружилась над нами высоко, даже лучший лучник не достанет её пущенной вверх стрелой. Кружилась даже после того, как мы выехали на опушку леса и остановились, чтобы рассмотреть место, которое нам нужно атаковать.

Чужаки действительно построили мост. Но он был из