Читать книгу - "Стольный град Ряжск - Александр Викторович Горохов"

лучше всего древнерусский язык освоил. Ну, а «местные» нашу речь, сильно изменившуюся в сравнении с их временами и пересыпанную заимствованиями из других языков, не понимают совершенно. Может, что-то и улавливают по знакомым словам, но полный смысл до них явно не доходит. В общем, обменивайся мнениями между членами делегации, сколько хочешь, всё равно это для второй стороны секрет. Тем не менее, всё равно на будущее следует озаботиться каким-нибудь лингвистом, который Спиридона Ивановича заменит. Опять моим помощникам срочная внеплановая работа. А ещё — парой батюшек. И церковь надо слепить в Ряжске в числе одного из первых зданий. Иначе нам в налаживании отношений с местными никак.

Начали с того, какие именно рязанские земли мы хотим «купить». Карта у нас уже заготовлена, на ней нанесены известные нам города и крепости. И линия прочерчена. Дабы не «плеваться в окно на другое государство», как это было в период раздробленности Германии на «великие микро-державы», граница отодвинута вёрст на двадцать к северу от Рановы. Севернее будущего села Петровское, где мы планируем начать разработку фосфоритов, она идёт на восток и юго-восток по водоразделу рек Хупта, Мостья, Ложва, Пара, Лесной и Польный Воронежи до впадения в Цну реки Челновая. Дальше на юг по Цне. Самый сложный вопрос — на западе. От верховий Рановы по волоку к Кочуровке и по ней до Дона. Ну, и сам Дон — наша западная граница с Курским удельным княжеством Великого Княжества Черниговского.

Карта особо поразила воеводу, никогда таких качественных географических чертежей не видевшего. Лесов, дорог и прочих болот на ней не обозначено, но реки нанесены, а это в тринадцатом веке — главные ориентиры.

То, что под нашу юрисдикцию попадает несколько крепостей, значит, судьба у их обитателей такая: уснуть в одном государстве, а проснуться уже в другом. По ним-то и заспорили. Данков, Воронеж, недостроенная Рясская крепость. Плюс оказавшиеся отрезанными не так давно вошедшие в состав Рязанского княжества Елец с Талицей. Ну, последний вопрос решаемый, поскольку никакой контрольно-следовой полосы с колючей проволокой нам просто не по силам организовать, и от Кир-Михайлова, стоящего на северном берегу реки Кочуровки, в этот эксклав можно будет шляться беспрепятственно. Кроме того, мы ведь предлагаем Рязани не просто территорию поделить, а заключить оборонительный союз. А значит, заинтересованы и в том, чтобы она оставалась достаточно сильной.

После того, как обозначили позиции сторон по территориальным вопросам, сделали перерыв на обед. Стол сервировали мы, еду доставили в армейских термосах, но посуду привезли неплохую, фаянсовую с росписью. Которой (вместе с прозрачными стаканами и бокалами под напитки) добавили охренения рязанцам. И посудой, и термосами, и газированными напитками в прозрачных пластиковых бутылках с цветными этикетками. Так что противоположная сторона больше налегала на них, а не на винцо. Тоже, кстати, неплохое и в это время очень ценимое, поскольку виноградные вина везутся аж из-за моря, из обломков разгромленной крестоносцами Византийской империи.

Уже после обеда перешли к вопросу, что мы можем предложить Ингварю Игоревичу в оплату за территорию. Про золото и серебро речи быть не могло априори, хоть и заикались об этом наши контрагенты. От слов «тысяча пудов оружейного железа» у Фёдора чуть челюсть не отпала, но у воеводы Бориса нервы оказались крепче, и он «зарядил» втрое больше. Понятно. Значит, сойдёмся где-то посерёдке.

Пугает цифра две тысячи пудов? Так это всего тридцать две тонны. Оружейная сталь по нынешним временам — это всего лишь высокоуглеродистая конструкционная. Если удастся уломать Ингваря Игоревич, то, можно сказать, «за стеклянные бусы» себе земли купим. Даже если учесть, что половину придётся отдавать в виде уже готовых наконечников, заготовок мечей и пластин ламеллярных доспехов.

— Осталось только дождаться, когда гонец отвезёт письмо в Рязань, а Ингварь Игоревич пришлёт ответ.

— Можно и ускорить дело, — пожал я плечами. — Если не испугаешься, Фёдор Юрьевич, по небу, аки птица, до Рязани добираться, уже завтра там будешь. Не в самом граде, чтобы людей не пугать, а у стен его.

Борис Омельянович от такой страсти даже перекрестился испуганно, а у Фёдора только глаза загорелись: молодёжь — она падка на всё новое, необычное.

16

Никитин

Даже до начала этого проекта Максим Андреевич Деев при приёме людей на ответственные должности отдавал предпочтение бывшим военным, спецслужбистам и уволившимся сотрудникам органов внутренних дел. Последним, разумеется, после доскональной проверки их прошлого, поскольку ни для кого не секрет, насколько часто те, кто призван бороться с преступностью, срастаются с криминалитетом. Впрочем, негласную проверку проходят все будущие руководители, претендующие на руководящие посты. Но «менты» — особо тщательную. В общем-то, его пристрастие к служившим понятно: сам он — из тех, которых «бывших» не бывает, офицерскую психологию хорошо знает, и этим подчинённым не нужно объяснять, что такое приказ командира.

Сейчас же, после того, как Деев получил подряд на «переоборудование ракетно-артиллерийской базы хранения в хранилище Госрезерва», его фирма «охотников за головами» при вербовке вообще одним из важнейших параметров называет армейскую службу. Даже срочную лет двадцать назад для тех, на чьи должности нет жёстких возрастных ограничений. Вон, даже батюшка, отец Исидор, и тот бывший десантник, после тяжёлого ранения поменявший капитанскую форму на сутану.

Да, существуют и такие, хотя для основной массы при заключении трёхлетнего контракта верхний порог поставлен очень невысокий — тридцать пять лет. Исключение — действующие военные спецподразделений и уникальные специалисты, вроде конструктора вооружений Геннадия Петровича Ладыжникова.

С самим Ладыжниковым при «вербовке» беседовал Максим Андреевич, и лишь когда тот, пылая взором, подписал контракт, «свалил» его на моё попечение. Его и тех молодых, но весьма толковых ребят, которых тот подберёт в своё оружейное конструкторское бюро.

Должность моя в холдинге Деева называется «руководитель инновационных проектов», а назначением на неё я обязан парой «закрытых» научных работ по военно-технической тематике. Хотя, конечно, о каких инновациях может идти речь, если обрисованные Максимом Андреевичем перспективы касаются вовсе не технического прогресса, а наоборот, регресса? Отказ от современных, технологически сложнейших решений, полное исключение из разработок полупроводниковой электроники, примитивизация всего и вся, касающегося оружия и военной техники, практически полный возврат к уровню середины и конца XIX века.

— Формально, если исходить из реалий XIII века, это, Иван Сергеевич, всё-таки инновации. Причём, колоссальные инновации, — посмеивался тот в ответ на мои реплики.

— Но я же ни хрена не смыслю ни в моторостроении, ни в металлургии, ни в химии, ни в металлообработке.

— А вы думаете, генерал Гровс, руководивший созданием атомной бомбы,