Читать книгу - "Исключительное право Адель Фабер - Юлия Арниева"

с этим как раз я могу помочь! — оживилась хозяйка. — Моя племянница Люси ищет место горничной. Девочка работящая, честная. А если нужна кухарка, то Марта сейчас как раз без места — прежние хозяева уехали. С садом может помочь старина Пьер, он когда-то работал в вашем поместье, еще при прежней хозяйке.

— Не могли бы вы попросить их прийти ко мне завтра утром? — я протянула несколько монет сверх платы за покупки.

— Конечно, госпожа! — расплылась в улыбке мадам Беата. — К восьми утра будут у вашего порога.

Выйдя из лавки, я с удивлением обнаружила, что к Жаку присоединился еще один мальчишка — черноволосый, чуть постарше.

— Это Сэм, мой друг, — пояснил Жак. — Он тоже может помочь, если хотите.

— Было бы замечательно, — с улыбкой ответила, невольно восхищаясь хваткостью мальчишек, и не полагаясь на удачу, добавила. — Бочку воды в поместье Фабер доставите?

— А то, госпожа! — Радостно воскликнул Сэм, тут же добавив, — у меня и тележка есть.

— Ну вот и отлично, — кивнула и направилась в сторону рынка. Там я купила еще корзину яблок, овощей и пару копченых окороков. К этому времени мальчишки уже еле справлялись со всеми покупками, и я поспешила вернуться к карете.

Кучер нетерпеливо поглядывал на часы на здании ратуши, когда мы, наконец, погрузили все покупки. Его морщинистое лицо с каждой минутой становилось все более угрюмым, а пальцы, сжимающие кнут, заметно побелели.

— Возвращаемся в поместье, — приказала я, с трудом протискиваясь в карету среди многочисленных свертков и корзин. Запах свежего хлеба смешивался с ароматом копченых окороков и кисловатым запахом яблок. Мальчишки помогли разместить последние покупки, и Сэм бережно пристроил корзину с яйцами на сиденье рядом со мной.

— Наконец-то, — пробормотал кучер себе под нос, взмахивая кнутом. — Ночь скоро, а дорога неблизкая.

Обратный путь показался короче. Я разглядывала пейзаж за окном — холмы, поросшие лесом, аккуратные поля, извилистую речку, протекавшую в низине. Мы миновали старую мельницу с покосившимся колесом, пару фермерских домиков с соломенными крышами. Странно, но мысль о том, что вскоре я стану частью этой простой деревенской жизни, не пугала меня, а даже немного воодушевляла.

Когда мы подъехали к поместью, закатное солнце окрашивало небо в розоватые тона, а длинные тени от деревьев ложились на дорогу ажурным узором. Дом в угасающем свете казался менее запущенным, почти гостеприимным. Каким-то образом вечерние сумерки скрадывали облупившуюся краску и выбитые окна, оставляя лишь благородные очертания прямых линий и колонн.

Кучер натянул поводья, останавливая лошадей у крыльца. Не дожидаясь моей просьбы, он спрыгнул с козел и принялся торопливо выгружать мои сундуки и покупки. Его движения были резкими, суетливыми, словно он спешил поскорее завершить неприятное поручение. Свертки и корзины громоздились на крыльце небрежной кучей.

— Вам помочь занести вещи в дом, мадам? — спросил он, удивив меня этим проявлением вежливости. Его голос звучал неуверенно, а взгляд избегал встречи с моим.

— Да, — кивнула я, наблюдая, как он сносит сундуки и свертки на крыльцо.

— Прощайте, госпожа, — сказал кучер, сразу, как закончил, и, сделав небольшую паузу, добавил: — Приказ герцога — немедленно возвращаться. Экипаж не останется с вами.

— Я знаю, — спокойно ответила я. — Передайте его светлости, что я вполне довольна своим новым домом.

Кучер посмотрел на меня с недоверием, будто сомневаясь в моем рассудке, потом коротко поклонился и забрался на козлы. Лошади, почуяв скорое возвращение в теплые конюшни, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Он дернул поводья, карета тронулась, колеса захрустели по гравию, и вскоре экипаж, поднимая клубы пыли, начал удаляться по аллее.

Я молча стояла у крыльца, взглядом провожая карету — последнюю нить, связывающую меня с прежней жизнью. Когда экипаж исчез за поворотом, меня окутала странная тишина, нарушаемая только вечерним концертом цикад и отдаленным карканьем ворон. Ни стука колес, ни фырканья лошадей, ни голосов слуг. Только пение птиц, шелест листвы и далекое журчание ручья где-то за садом.

Солнце почти скрылось за горизонтом, сад погружался в сумерки, и я вдруг осознала, что впервые за долгое время я была по-настоящему одна.

Глава 9

Но оставалась одна я недолго. Минут через двадцать появились Жак и Сэм с бочкой воды на тележке. Впрочем, тележкой этот скрипучий деревянный механизм на разномастных колесах можно было назвать лишь с большой натяжкой. Одно колесо было заметно меньше остальных, отчего бочка опасно накренилась, а вода плескалась через край, оставляя за собой влажную дорожку.

— Куда нести, мадам? — деловито спросил Сэм, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. Его загорелое лицо раскраснелось от усилий, а выгоревшие на солнце волосы прилипли ко лбу. В отличие от рыжего Жака, Сэм был коренастым и крепким, с серьезным взглядом карих глаз.

— На кухню, — я открыла дверь, придерживая ее, чтобы не хлопнула от внезапного сквозняка. — Только осторожно, пол вроде бы крепкий, но мало ли.

Мальчишки осторожно втащили бочку, и вода снова плеснула через край, образовав лужицу на пыльном каменном полу кухни.

— Ничего, — махнула я рукой, заметив испуганный взгляд Жака. — Пол каменный, не испортится.

Пока мальчишки таскали покупки, я быстро огляделась на кухне. Большая печь занимала почти всю стену, но дров нигде не было видно. Под толстым слоем пыли я заметила очертания старой кухонной утвари, развешанной на стенах — медные кастрюли, сковороды, половники… Когда-то эта кухня была сердцем дома, полным жизни, запахов готовящейся еды, звона посуды. Сейчас она напоминала склеп — холодный, безжизненный и заброшенный.

— Мадам, — робко позвал Жак, теребя в руках потрепанную шапку, которую снял при входе в дом. — У вас дров нет? А печь холодная.

Его веснушчатое лицо выражало искреннее беспокойство, и мне на мгновение показалось, что мальчик переживает не столько о заработке, сколько обо мне — странной городской даме, непонятно зачем приехавшей в заброшенный дом.

— Придется поискать, — вздохнула я.

Обыскав дом и пристройки, мы так ничего и не нашли. В бывшей кладовой обнаружились лишь гнилые доски и ворох старых тряпок. В одной из спален — разбитый стул, который мог бы послужить растопкой, но явно не обеспечил бы нас дровами надолго. Зато в полуразрушенном садовом домике, скрытом за зарослями дикого винограда, обнаружились ржавые пила и топор, висевшие на стене среди паутины и засохших осиных