Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

Если бы не видел последствия такого решения, то не поверил бы, что существуют такие техники и найдётся безумец, что будет это использовать. Отдать такую цену ради силы…

Уже прошёл час, как я рассказывал все последствия своего решения, опустив детали насчёт своей матери, рассказав, что придумал эту технику, чтобы получить ещё больше сил. Услышав своим острым слухом вздох, словно услышав самое идиотское решение в мире, я был обнят.

— Оно того стоило, внук? — Был задан вопрос слева от меня. Сев поудобнее, я поднял руку, что коснулась глаз.

— Определённо. Здесь, — я указал в свой висок пальцем, — уже есть понимание того, что я получил. Это трудно объяснить, но в моей голове это будто было всегда, и лишь сейчас я осознал это…

— Что? О чём ты?

— Помнишь тот белый огонь?

— Конечно, ещё бы я не помнил, эта зараза была словно по мне снова ударил биджу, ещё и рана не проходила, весь извёлся, пока мы не убрались оттуда обратным призывом.

— Верно, как ты понимаешь, это была уникальная способность глаз того Учихи. Такие же появились и у меня. И эти силы позволят мне стать ещё сильнее.

— Ты хочешь сказать, что ты получил такой же огонь? — Он был удивлён. Но…

— Нет. Пока я сам не разобрался до конца, все тонкости останутся в секрете, но после я тебе обязательно всё расскажу. Когда мне можно будет снимать эту повязку?

— Ещё несколько недель, два-три, после твои каналы успокоятся от той лихорадки, что ты устроил им. Столько чакры провести через свои глазные чакра-каналы — не каждый Учиха или Хьюга сможет.

— Отлично…

* * *

На время я стал слепым и глухим к чакре. Старик настоятельно рекомендовал мне воздержаться от использования чакры и привёл пример, что взорвусь, если попытаюсь сейчас что-то с ней сделать. Очаг и каналы провели огромное даже для меня количество чакры и сейчас были словно стекло, которое нагрели. В любой момент могли просто разлететься вдребезги от холода. Холодом служили мои манипуляции.

Приняв во внимание, что как-то не хочется лишиться суперсил, я просто стал вести себя как сильный, но обычный человек. Котецу вместе с Мито по очереди, иногда вместе посещали меня, пока я лежал и отдыхал в больнице. Кормили меня и водили гулять под ручки они тоже. Всяких служанок девушки не допускали ко мне. Благо слабость хоть и была, но нужды свои человеческие я справлял собственными силами. Принцесса сперва расплакалась, когда увидела меня, но, запрыгнув на меня и обняв мою голову, успокоилась. Наслушался, конечно, многого, но радость от того, что услышал привычную громкую принцессу, была большой. А спокойствие Котецу, что мягко меня в первый раз корила за то, что заставил переживать, даровало понимание, что я вернулся. Вернулся из ада.

Так забылась обида, которая была месяц и две недели назад. Полтора месяца комы были удивительным событием. Слабость в теле из-за того, что глаза буквально высушили меня, и кома, что была внезапной для меня самого, были удивительным делом. Ведь Никушима не предупреждала меня о таком, и я, создавая технику, не ожидал этого. Да, была опасность застрять в иллюзии и стать овощем в реальности, но там была подстраховка за счёт матери, которая могла вывести из такого состояния.

А случилось это. Захотев выяснить причины, я скользнул во внутренний мир. Первое время, осматриваясь, не замечал ничего удивительного, всё тот же мир света, но фигуру девушки не наблюдал. Покричав и мысленно пытаясь воззвать к ней, я не получил плодов. Её не стало…

Она предупреждала, что её силы кончаются, но я не думал, что так внезапно, без каких-либо прощаний, она исчезнет. Имея собеседника, который на протяжении нескольких лет скрашивал меня в сложных ситуациях и всегда помогал советом либо приятным словом, и потерять его быстро и внезапно было довольно сильной оплеухой. Но, как и она, я знал неизбежность этого, так что, отбросив грусть, решил, что исполню желание своей матери в этом мире. Клан Учих будет жить.

Зрение, которое было для меня одним из главных аспектов моего пути шиноби, когда стало недоступно, показало мне, что некоторые противники всё же были правы в своих суждениях. Учихи слишком полагались на глаза, и я, имея додзюцу, тоже отчасти стал зависим от них. Не так сильно, как истинные Учихи, но всё же Шаринган, активированный в бою, я держал постоянно уже на автомате. Что ж, ещё один урок, который показал всю слабость бытия шиноби.

Недели проходили одинаково: встать, ориентируясь на память и осязание, умыться, одеться и выйти гулять. После прогулки, когда слух стал основным средством восприятия и падение от того, что ничего не вижу и хожу один в который раз, — завтрак. Обильный и в огромных количествах, чтобы восстановить форму, которую я потерял. После — тренировки в мягкой форме, чтобы убрать слабость, которая не проходила, и обед. После обычно приходили девочки, и мы просто общались и гуляли, не уходя далеко от больницы. Был уже прецедент на днях, когда глаза начали кровоточить, и Мито в ультимативной форме сказала мне не выпендриваться, в своём стиле, и рассказала старику, чтобы меня не выпускали далеко от больницы. Было смешно слушать ругань и пыхтение от принцессы, но я последовал рекомендациям и просто не стал противиться. Меня не отпускали лица детей, и Мито стала для меня врачом, что лечила мою душу. Мангекьё, что должен был стать просто ещё одной ступенью в моём пути, стал тем самым камнем, который начал лавину.

Ночами я думал о своей жизни, пытался уснуть, иногда получая кошмары вместе со сном. Попросив старика дать мне снотворное и получив штык вместо таблеток, был отруган, что не сплю уже давно. Переживал старый ниндзя. Забота вызывала улыбку, и моё лицо, что расплывалось в улыбке перед тем, как меня вырубили медицинскими техниками, кажется, бесило дедушку.

* * *

Наконец, после того как старик в последний раз обследовал меня и заключив, что я здоров и могу использовать чакру, я был отпущен с наказом не напрягаться. Больница осталась позади, а утренний клан пестрил красками, которые слепили своим светом. Глаза, что давно были во тьме, вновь увидели свет. Мито с Котецу пока не знали, что я ушёл, да и не хотел их тревожить. Потом с ними поговорю. Чакра бурлила по всему телу, заняв привычное место в моём сознании.