Читать книгу - "Новая Переменная - Канира"

шиноби. Мы не обладали идеальной памятью или абсолютной. Имея огромные запасы по сравнению с обычными людьми духовной энергии, она влияла и на память, ведь без такого аспекта, как бы я запомнил тысячи техник разных стихий?

Но у всего есть предел, и мать, что вспоминала своё самое лучшее воспоминание о прошлом, могла упустить некоторые детали, которые были не так важны. Солнце, белый пляж, что украшали ракушки, и домик, что стоял неподалёку. Идеальное место, чтобы встретить свою смерть, так она говорит.

Понимал её с одной стороны: прожив в мегаполисе всю жизнь и испытав все прелести переселения с одного континента на чуждый другой, понимал, что дом иногда может быть и местом. Памятным и важным местом. Для меня это был мой дом в пригороде, который сгорел в ядерном огне, для неё — этот домик у пляжа. И лучше бы я встретил свою смерть в том доме, чем в больнице…

— Я вижу твои помысли, и они меня настораживают, сын. Эта техника слишком… опасна, особенно в руках, как твои, что могут изменить весь мир. Ты ведь это понимаешь?

Я усмехнулся.

— Не считай меня дураком, дорогая мама, Эдо Тенсей будет последним, к чему я прибегу.

— Но мысли о том, чтобы меня воскресить, так и роятся в твоей голове?

— Было такое. — Кивнул ей. — Но я понимал, что ты против, в том белом огне не осталось ничего. Даже пепла. Так что прости, если ты хотела вновь появиться…

— Ты прав, я не хочу вновь испытать муки жизни. Да, огонь, что сжигает всё сущее, таков. Дядя был довольно сильным параноиком и не зря считался одним из сильнейших в клане… Но сейчас мы не обо мне должны говорить, не так ли?

Устало вздохнув, просто разлёгся там же, где и стоял. Шезлонг, вещь, которую здесь ещё не изобрели, появилась, как и моей матери, что, с благодарностью кивнув, села.

— Что ты хочешь услышать? Что мне страшно? Это так, если всё пойдёт не по плану, то я навсегда останусь в ловушке, и даже лучшие умы клана не смогут меня вытащить из неё.

— Но ты ведь всё уже решил, так зачем оттягивать неизбежное?

— Не знаю. — Закрыв глаза, я думал о том, что мы собираемся сделать. — Чтобы ты сделала на моём месте?

— Я не ты, Оками, и не мне решать, что будет с тобой и будущим. — Увидев мой взгляд, та улыбнулась. — Но если бы я была на твоём месте, то с радостью попыталась бы использовать возможность, ведь она единственная. Больше одной попытки не будет, как ты знаешь, и тянуть не стоит. Мои запасы заканчиваются.

— Я понял.

Встав и посмотрев вдаль, испытывал тревогу, но одновременно и воодушевление. Противоречия разрывали меня, но я понимал, что, если не сделаю то, что должен, шансов изменить мир будет мало с текущей силой.

— Хорошо. — Повернувшись к матери, которая сидела на шезлонге и внимательно наблюдала за мной, сказал. — Пора.

— Я рада.

Она нежно улыбнулась и активировала свои глаза.

— Мангекьё ждёт тебя, мой сын.

* * *

Взгляд со стороны

Смотря, как без сознания падает сын, было трудно. Вскочить и не броситься на помощь — ещё труднее. Но самое трудное оказалось не закричать от боли, что словно сотни тысяч игл пронзает всё духовное тело. Ей нельзя было двигаться или как-то пытаться облегчить своё положение. Все силы уходили на то, чтобы держать в активном состоянии технику, которую они вместе с сыном придумали за те несколько лет, что они были вместе.

Чудовищная в своей сути, она представляла всё знание и способности Никушимы в области иллюзий и обмана разума. Всё, что она знала, и её уникальные техники глаз, которые позволили ей выжить, не живя, были направлены ради одного — чтобы её сын получил такие же глаза, что красовались сейчас на её лице.

Мангекьё, что был в своём роде уникальной особенностью клана Учих, для получения которого нужно было переполнить любовью сосуд под названием разум, а потом лишить этого, был страшной силой. Она, будучи не самой сильной куноичи, что могла умереть от любого смертельного движения сына, в своё время, когда потеряла единственное, что любила, родив сына, получила такую силу, что не снилась многим другим.

Сусаноо, что был защитой, которую никто на памяти не смог пробить. Атаки, которые сносили целые батальоны противников. Сила защитника была очень велика, как и его стоимость, увы, она так и не смогла до конца развить свою силу.

Левый глаз, что даровал способность под названием Пляж Воспоминаний, гендзюцу высшего класса, утягивал жертв в иллюзорный мир, где они тонули от закольцованных пережитых плохих моментов своей жизни и так до самой смерти от истощения или от того, как она срезала головы с плеч врагов. Он же стал основным ключом к технике получения глаз.

Правый же глаз даровал ей способность, на первый взгляд, совершенно ненужную. Он обладал свойством, что мог управлять памятью как своей, так и жертвы, на высшем уровне. Изменять, стирать, ставить закладки — всё это было отличным вложением для разведчика или главы клана. Но Никушима не любила эту способность из-за её долгого применения. Она же, по иронии судьбы, даровала ей подобие жизни и дала шанс сыну стать чем-то большим, чем ещё одним умершим от войны кланов.

Когда она узнала события будущего, то уже готовилась к тому, что в тот день умрёт. И Никушима Учиха, сестра Таджимы, главы клана, в тот день официально умерла. От рук Сенджу, для рассказа Дяди, и от белого огня, который он вызвал своими глазами. А то, что жило в голове у Оками, было лишь призраком, клоном или компиляцией всех воспоминаний настоящей Никушимы, которую она заложила своей способностью во внутренний мир сына. С приказом и целью: помочь, дать знания и возможность окрепнуть. Она не была живой, но и не мёртвой. Грань нормальности давно потеряла свои границы, и даже когда она услышала гениальный в своём плане, как и идиотский план сына, то поддержала. Ведь это единственное, что она могла и сделала.

Теперь Оками оказался в ловушке своих воспоминаний, плохих воспоминаний, и не выберется, пока не активирует глаза, что даруют ему силу, неведомую до этого, силы, которые природа давно уже заложила в его гены.

Мангекьё Шаринган, уникальный для каждого