Читать книгу - "Растворяясь в песках - Гитанджали Шри"

случается со всем подряд, улыбку используют не по назначению, и сейчас она бродит по улицам, разнузданная, дурная, подлая злодейка, раздающая пощечины, ввергающая в несчастья и причиняющая боль, – смех остался, а сострадание исчезло.

Но улыбка Дочери, а вместе с ней радость, легкость и все остальное исчезло, осталось только раздражение на саму себя. Пока она добавляла в дал приправу из чеснока и чили, на языке у нее вертелось: «Это я? Тогда кто я? Когда я стала мной? Когда стала жить в этом доме? Кто была эта женщина или та? Которая погрязла в попытках стать идеальной хозяйкой и сделать все возможное для своего потомства, нет, Мамы, а потом стала раздражаться на поцелуи К. К, а потом на саму себя. Которая из-за кулисы подслушивает разговоры Рози, Разы, Мамы и без возражений смотрит, как родственники открывают все ящики и шкафы и, вынув оттуда салфетки, стаканы, бумаги, ручки, рассматривают и оценивают лежащие внутри вещи, а Мамины указания служанкам, соседям, охранникам и садовникам теперь сыплются из ее рта. Которая жарит пакоры для Сида и его компашки, раскатывает папад, так кто же она?

Когда я стала мной? Я, это я или мышь? То за шкаф забьюсь, то по дому сную».

Разве может кто-то быть доволен собой, считая себя мышью? Даже не может убежать от себя. Как говорил Борхес: «Мир, к сожалению, реален, к сожалению, я Борхес». Или вспомним изречение Конфуция: «Куда ни отправишься – везде будешь ты». Иными словами, куда ни пойдешь – мышь найдешь!

Под предлогом работы Дочь сидит среди своих книг, и когда она поднимает ручку, на запястье звенят браслеты, которые на нее надела Мама, и от этого вопрос звучит по-новому: «Когда я стала мной? И я стала мной или Мамой?»

65

Свистки и звонки. Это такие сущности. Которые пронзают не только воздух, но и сердце и врезаются в тело. Живущие в домах поймут, о чем речь, потому что, если они что-то пишут, рука у них дрогнет, а если что-то делают, то тело пошатнется. Некоторые бегут из дома. Многие, особенно мужчины, затыкают уши ватой и уходят в себя. Те, кто не может сделать ни того ни другого, осваивают особую технику передвижения, спасаясь от свистков и звонков. Скажем прямо, это женщины. Когда Раджи Сетх переводила Рильке на хинди, то нажатием ручки отмечала между строк свистки-звонки – и так создала новую пунктуацию. Шейла Рохекар во время работы считала свистки скороварки, и ее тексты испещрены новыми и новыми подсчетами. Майтрейи Пушпа выбрала другой путь, который охраняли женщины, называвшие себя деревенщиной и готовые снести любые преграды на этом пути. В итоге, когда раздавались свистки-звонки, они сталкивались с этими женщинами и начинали шататься и хромать. Утратив спесь, свистки-звонки издавали совсем другой, дрожащий звук, а состряпанные Майтрейи тексты и пакоры становились просто убийственными.

Эту манеру письма, отличающуюся особым художественным звучанием, называют «манера свистков и звонков». Владеют ей те, кто вынужден делать свою работу между остальными делами. Этому не научишься за один день, и если не умеешь – значит, не умеешь, но если освоишь, вместе со свистками-звонками сможешь извлечь совсем другой звук, способный утолить жажду любого. Приведем последний пример: это будущая жена Сида, которая не появится в этой истории, потому что она персонаж нездешний, но где-то в будущем она блестяще справлялась с пунктуацией свистков-звонков, пока карабкалась по карьерной лестнице, воспитывая любимую дочь и помогая при этом Сиду (было бы нечестно не упомянуть последнее и оставить картину неполной).

Или некоторые боролись так: выполнив свой социальный долг, то бишь выйдя замуж, родив детей и сделав все возможное для свекра со свекровью, надели Рибоки, и их решительная солдатская поступь молотом обрушивается на подкашивающие пронзительные крики свистков-звонков.

А некоторые ничему не научились. Подпрыгивают при каждом звуке – слово оборвано на середине, предложение хромает, и сами как инвалиды. Скороварка-дверь-телефон-чайник-стиральная-машина-духовка издают протяжное пи-и-и-тры-ы-ынь, и дом начинает ходить ходуном. Звук такой громкий, что, если до сих пор не привык, качнет так, как если бы столкнулся с большим предметом. Что и происходит с Дочерью.

Другие встают и выключают свисток, но здесь свисток выключает саму Дочь. У ее работы не задалось с пунктуацией. Работа превратилась в попытки поработать. В промежутках между которыми, она, притаившись за книгами, разглядывает посетителей. Приходящую каждый день Рози. Это неправда, но правдой становится то, что кажется, а не то, что есть.

Имя Рози упоминалось вместе с какими-то городами. Постоянно в разъездах. То Джангхаи, то Вьяра. Звонила Маме из Баксара. Из Мевата, Карнала, Бхондси и Бомбея тоже. Устраивает праздники, благотворительные ярмарки, зарабатывает деньги.

Сидящая за книгами Дочь навострила уши и слушает что-то про поехать за границу. Что-то про Пакистан. Про паспорт.

– Это уладит Старший, – голос Мамы.

– А брат согласится? И каким окажется этот паспорт в итоге? Рози – пол женский или что? – ухмыляется Дочь.

Убрав с полки книгу, смотрит в получившийся просвет – а там не Рози, а Раза. Как будто в отместку за ее издевку превратилась в портного Мастера Разу. Проделки этих двоих изводят ее.

Портной Мастер хочет паспорт? В его паспорте точно будет «мужской пол».

Среди книг виден один глаз Рози, нет, Разы. «Представь, что второй он закрыл, – Дочь рисует в уме набросок, – как будто подмигивает, какой же он, наверное, пройдоха за всеми этими вежливыми манерами. Смотрит на Маму хитрым глазом».

Это была хитрость Рози или Мастера Разы? А эта блажь, что нужен паспорт?

– Паспорт сделает К. К., – услышала она его слова.

Теперь К. К. стал его закадычным другом.

Сладострастные глаза К. К. блеснули в ее воспоминаниях. Хотя теперь он даже и не смотрит в ее сторону. А то вместе обсудили бы, почему Рози пришлось стать Разой. Ведь один же человек? Или два? У одного плоская грудь, а у другой плоско между бедрами. Или два в одном – Джекилл и Хайд. Кто тогда Джекилл, а кто Хайд? Кто есть кто?

Однажды она спросила у Мамы. Нет, не прямо. А вот так:

– В доме стало пахнуть сигаретами.

Мама молчит.

– Почему Мастер джи курит здесь?

Мама молчит.

– У него тоже один зуб наползает на другой, как у Рози.

Когда кто-то все молчит и молчит на каждое твое высказывание, начинаешь чувствовать себя не в своей тарелке.

– Какого вероисповедания?

– Кто? – спросила тогда Мама. – Тетушка Рози и Мастер Раза джи?

Мама засмеялась:

– И это ты спрашиваешь про религию?

И Дочь замолчала. Как