Читать книгу - "Дым над тайгой - Станислав Васильевич Вторушин"

Татьяна почему-то сразу вспомнила Верку Калюжную, у которой перед самым отъездом на практику украли стипендию и командировочные деньги. И подумала, что если уж в Андреевском имеются воры, то что говорить о таком большом городе, как Свердловск. Чтобы не обворовывали, надо поменьше разевать варежку. Но не скажешь же об этом старикам. Поэтому спросила:

— Вы родились в Андреевском? Сколько вам лет?

— Семьдесят, однако, — ответил старик. — В Андреевское я переехал из Ларьегана.

— Старый он уже, — глухо отозвалась старуха.

И старик согласился:

— Однако, правда, старый.

Татьяна вытягивала из него слова, будто клещами, но в конце концов нарисовала себе всю картину его жизни.

Родился и вырос Антон Пиляйчиков недалеко от Андреевского в хантыйском поселке Ларьеган. Там же жила и Ковья, его будущая жена. Никогда в жизни он не учился, и никто его насчет грамоты не просветил: «Когда советская власть в тайгу пришла, я уже немолодой был. У нас вся деревня не училась. Никого не заставляли». Ловили ханты рыбу, охотились. Время от времени к ним наезжали люди с фактории и меняли добытое на продукты, боеприпасы, рыбацкие снасти. И все были довольны. Водки с фактории почти не завозили. Хочешь не хочешь, люди обходились без нее. А когда начали искать нефть, люди из поселка ушли. Появилась возможность легко заработать деньги. Ханты нанимались разнорабочими, кто-то подряжался в рыбацкие артели. В общем, на водку хватало всем. А жить традиционной жизнью разучились. Нефтяники забирались все дальше в тайгу, обустраивали нефтяные промыслы, прокладывали дороги, уничтожали озера, промысловые реки, уходил зверь, исчезала рыба. Жизнь аборигенов становилась все хуже.

Многие ханты спились. Старик выдержал в Андреевском всего два года и вернулся в тайгу. Построил избушку и с тех пор живет в ней вдвоем со старухой. Дети возвращаться в тайгу не захотели, остались в поселке. Но сын вскоре утонул, упав пьяным с катера, а дочка устроилась разнорабочей на рыбозаводе. Да так там и осталась.

— А ребята, — сказал старик, кивнув на дверь, — мои внуки. Остались от сына. Я взял их к себе. Пусть знают, что такое тайга. Иначе ханты скоро разучатся ловить рыбу и добывать зверя. И тогда они уже не будут хантами.

— А почему вы решили поселиться так далеко от поселка? — спросила Таня.

— Река худой стала, — сказал старик. — На ней теперь можно с голоду умереть.

С озера донесся шум мотора. Старик поднял голову и, прислушиваясь, настороженно умолк, потом заметил:

— Самолет, однако, полетел.

Вскоре в избушку пришли парни. Один из них снял с печки чайник, достал с подвешенной у стены полки железные кружки и разлил в них темную, почти черную жидкость.

— Угощайтесь, — произнес он и пододвинул одну из кружек Тане. — Заварено чагой, вы, наверное, не пили.

Таня, привыкшая к сумраку избушки, внимательно посмотрела на парней. Одному из них на вид было лет четырнадцать, другой казался года на два постарше.

— Ну что, дед вам уже поплакался о своей жизни? — сказал тот, что постарше. Его звали Степаном.

— Он не из тех, кто может расплакаться, — заметила Таня. — Но говорит, что на реке рыбы стало меньше, поэтому и поселился здесь.

— Что правда, то правда, — согласился Степан. — Нефтяники ее травят почем зря, да и пароходов на Оби стало столько, что рыбе укрыться негде. Маленьким был, нельма у нас не переводилась. А теперь и не помню, когда видел ее в последний раз.

— Не скучно вам с дедом? — спросила Таня.

— Нет, — враз ответили оба внука. — В тайге скучно не бывает.

— Пить стали, вот и забрали их сюда, — снова вступила в разговор старуха.

— А зачем же водку у летчиков просили? — спросила Таня.

— Дед просил для себя, — заметил Степан. — Нам он не даст.

Разговор продолжался сам собой. Парни рассказали, как по первому снегу ходили с собаками на соболя. Добыли двух штук. Потом дед брал их охотиться на лося. Собаки выследили трехлетнего быка и держали его на месте полдня, пока они с дедом не пришли на их лай и не застрелили лося.

— Почему же он не убежал? — удивилась Таня.

— У деда собаки выученные, — сказал Степан. — Когда они окружают лося, ему не остается ничего другого, как стоять на месте. Как только он пытается сделать шаг, они хватают его за морду. Так и стоит до тех пор, пока не придет дед.

— Скажите, а почему за вашей рыбой прилетает самолет? — спросила Таня. — Вы работаете от рыбозавода?

— У деда с рыбозаводом договор. Мы ему помогаем. Нам деньги тоже нужны: муку купить, сахар, патроны.

Таня смотрела на стариков с внуками, слушала их рассказ, и ей казалось, что она попала в далекое-далекое прошлое, к костру пращуров. А разве это не так, спрашивала она себя. Эти люди являются частью первобытной природы, и, нарушая ее, мы разрушаем этот народ. Их бы не селить в поселке, не делать нефтяниками и геологами, а ставить им в тайге добротные дома, наладить торговлю, медицинское обслуживание. Пусть ловят рыбу и добывают зверя. Это тоже нужно людям и, может быть, не меньше, чем нефть и газ. Но, по всей видимости, до них просто никому нет дела. «Что будет с ними через двадцать лет?» — подумала Таня.

— Скажите, — спросила она старика, — а вы знаете, кто сейчас глава государства?

— Начальник страны? — переспросил старик и, сощурив и без того узкие глаза, многозначительно посмотрел на Таню.

— Ну, да, — улыбнулась она.

— Хрущев, однако, — ответил старик и хитро улыбнулся, довольный тем, что уж это-то он знает не хуже других.

— Однако, нет, — сказала Татьяна с вздохом. — Хрущева уже много лет как сняли. Брежнев сейчас на его месте.

— Чего вы его спрашиваете? — вмешался Степан. — Ему, кроме тайги, ничего не надо.

Дед вскинулся немедленно:

— А тебе и тайги не надо. Пришел ко мне, сеть поставить не умел.

— Чего не пьете чай? — обратился Степан к Тане. — Попробуйте.

Она взяла кружку, отпила глоток черной, немного тягучей жидкости. Поставив кружку на стол, пояснила, чтобы не обидеть хозяев:

— Вообще-то вкусно, но я привыкла к другому чаю.