Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

– Ты себя с Господом не ровняй! – огрызнулся Ярослав. – Если и каюсь я в грехах своих, так не перед тобой! Не мни себя ревнителем воли Всевышнего! Сам ты во грехах погряз, спутавшись с крамольниками, со врагами земли Галицкой, с Коснятином и иже с ним! Довольно! Уходи прочь! И если… если какое зло сделаешь, так и знай: ноги твоей в Галиче больше не будет!

– Да я митрополиту, патриарху жаловаться на тебя пойду! – пригрозил Козьма.

– Им уже послано. Обо всех делишках твоих недостойных отписано. Иерархи Церкви, думаю, рассудят, как теперь с тобой быть и кому кафедру галицкую занять достойно, – спокойно возразил ему Ярослав. – И чтоб криков твоих истошных я больше здесь не слыхал. Не мни себя великим, не впадай в грех гордыни. Каков ты, известно – и боярину, и купцу тороватому, и любому людину на Червонной Руси. Уходи! Хватит, наговорились!

Прошелестела долгая мантия, злобой сверкнули глаза, простучал по полу резной посох. Скрылся епископ в глубине перехода, меж столпов с горящими в канделябрах свечами. Мелькнула и исчезла во тьме чёрная тень.

Ярослав истово перекрестился. Казалось ему, не служитель Господа, но собрат сатаны явился перед ним и наполнил шумом и дьявольскими воплями горницу дворца.

«Надо будет велеть окропить углы. К Марку обращусь. Нынче же», – решил Осмомысл.

Вечером он направил стопы в собор Успения. Марк должен был находиться там на службе.

Но вечернюю службу вёл нынче другой священник. Отстояв на хорах молитву, Ярослав прошёл через галерею с колоннами в келью, занимаемую молодым пресвитером.

Дверь в утлую камору оказалась открытой. На столе мерцала лампада. Марк лежал на лавке ничком. Голова его безжизненно поникла. Выложенный камнем пол кельи был залит кровью. Из спины торчала рукоять длинного засапожного ножа.

На маленьком раскладном столике покоилась забрызганная кровью книга в медном окладе.

Поражённый увиденным, Ярослав застыл на пороге.

– Епископа в железо! Тотчас! Немедля! – прорычал он, обернувшись к гридням.

– Не стоило бы тако, – подступил к князю оказавшийся рядом Семьюнко. – Гридней приставь, не выпускай из дворца, но в железа… Может, он тут ни при чём?

– Как же! Ни при чём! Думай, о чём говоришь, Семьюнко! – возмутился Ярослав. – Впрочем, ты прав, – добавил он, немного остыв и подавив вспышку гнева. – В железа его пока заключать не сто́ит. Но к покоям его стражу пошлю! Гневош! Гжегож! Снарядите своих людей! Пусть епископа Козьму стерегут, не выпускают из кельи!

– Спроворим, княже! – бодрым голосом отвечал ему Гжегож.

«Вот до чего дошёл! До убийства!» – с горьким сожалением и печалью смотрел Ярослав на бледное молодое лицо убитого Марка. Ни кровинки не было в нём, в чертах застыло некое наивное полудетское удивление.

Обронив скупую слезу, Осмомысл отвернулся и медленно побрёл прочь. Видимая и невидимая жестокая борьба продолжалась на Галичине. Казалось, он берёт верх, он близок к победе над крамольниками, но они нападали неожиданно, исподтишка нанося болезненные и опасные удары. До прежнего мира и покоя на Червонной Руси – понимал Осмомысл – было ещё очень далеко.

Глава 59

Яволод Кормилитич возвратился в Галич из Киева с добрыми вестями. Деловито привязал у коновязи фаря, стряхнул с дорожного вотола снег, поспешил в сени. Шёл бодро, твёрдо ступал по половицам.

В горнице поклонился Ярославу до земли, выпрямился, промолвил просто и весело:

– Разрешил те, княже, митрополит ожениться вдругорядь. Развёл вас со княгиней Ольгой. Благо и сама княгиня о том просила. Вот, грамота митрополичья есть.

– Где сейчас Ольга? – спросил Ярослав.

К изумлению Яволода, он словно и не рад был этой новости. Сидел спокойный, равнодушно и устало смотрел на молодого боярского сына. Раздумчиво провёл ладонью по челу, поправил сбившуюся набок жидкую прядь светло-русых волос.

– В Торческе она и княжич Владимир, у брата ейного, князя Михалки Дюргича. Бают, хотят возмутить на тя князей.

– То пустое. – Ярослав досадливо отмахнулся. – Ещё какие вести привёз?

– Да тут… Как те сказать… В соборе Михайловском Златоверхом повстречал аз князя Святополка, давнего твово знакомца…

– И что?

– Да… как сказать… Княжна есть, свойственница у его. Ярослава Луцкого дщерь… Анастасией кличут.

– Замуж, что ли, хочет она? – Осмомысл вдруг рассмеялся.

– Ну да. Угадал, княже! – улыбнулся в ответ Яволод. – Анастасия сия млада совсем. Шестнадцатый год девке. И вельми, бают, за тя желает…

– Ну ещё бы! Галич, чай, не Луцк или Дорогобуж, не Пинск, средь болот затерянный. Какова из себя? Вызнал ли?

– Вызнал. Собою, бают, чермна. А более ничего сказать не могу. Сам не видал. Князь Святополк просил, еже ответ от тя добрый будет, чтоб тотчас сватов слал.

– Ага, боится, выходит. Вдруг завидного жениха другие невесты перехватят, – заметил с улыбкой Ярослав. – Ну что же, Яволод. Ты эту весть привёз, тебе и сватом сам Бог быть велел.

– Да я мигом туда-сюда сгоняю. Тут токмо… Просьба у меня к тебе, княже! Я бы… позже зашёл. Можно?

В словах Яволода внезапно засквозила растерянность, даже некий испуг детский появился. Он скрылся за дверями горницы, но спустя короткое время прибежал вновь, запыхавшийся, вытирающий с чела пот. За руку вёл он упирающуюся, пунцовую от стыда Порфинью. Смущённая девушка вырывалась, но держал её Яволод крепко.

Они пали перед удивлённым Осмомыслом на колени.

– Княже! – Яволод приложил руку к сердцу. – Люба мне Порфинья… Дозволь… Ожениться хочу! Токмо… Звания она не боярского… Дак ты бы… того!

– В боярство, что ли, её возвести?! В думе на первый ряд посадить?! – рассмеялся Ярослав. – Глупость баишь! А волость вот у нашей сиротки имеется, я её до замужества Порфиньи под себя взял, мой тиун за нею следит и порядок учиняет. Могу ещё ей земельки прибавить, скупиться не буду. А что до боярства, полагаю, ты сам, Кормилитич, её не обидишь. Обвенчаетесь как – и станет наша молодка боярыней. Или не так?

– Княже, не о том я… Всё сие ведаю… Я… следом за мною посол от митрополита едет. Козьму с кафедры снимать. Недостоин сей муж места высокого, – тако отец Михаил баил. Марка-пресвитера, как ты и хотел, на поставление в Киев звал. Да вот весть пришла из Галича скорбная: сгубили Марка вороги. Рукоположил тогда митрополит в епископы мниха Стефана. Ну, я и порешил… Чтоб отец Стефан нас… обвенчал. А ты бы… посажённым отцом на свадьбе нашей был…

– А у тебя губа не дура! Но что же! Служишь ты мне исправно, не в пример родителю своему и братцу Володиславу.