Читать книгу - "Облака на коне - Всеволод Шахов"

неуверенно стал продвигаться. «Метра три до клапана». Даже попытался разогнуть колени, судорожно перебирая трос руками. «Как же корабельные инженеры, и в снег, и в дождь, здесь лазают?» Ответ и не пытался давать, хотя и промелькнула мысль, что ко всему привыкаешь. Наконец добрался до первого клапана. Послушал, не свистит ли. «Вроде, нормально». К следующим клапанам пробирался увереннее. «Хорошо погода тихая, хотя и пасмурная» Не «травили» газ и остальные клапаны. «Что ж, подтвердили и этот пункт испытаний на длительность перелёта».

Паньков позволил себе чуть выпрямиться, чтобы развернуться и идти в обратном направлении, но вдруг нос корабля стал опускаться. У Панькова внутри похолодело и он рухнул на оболочку, распластался. Крен оказался настолько большим, что он увидел горизонт земли. Казалось, трос впиявился в руки. Паньков судорожно, насколько мог, завёл ногу за трос и замер. Через пару минут корабль стал выравниваться. Паньков выдохнул и на коленях пополз обратно. Втиснулся в люк. Из–за выступившего пота щипало глаза. Отстегнул карабин страховки. «Фу–х!» – тяжело фыркая, протирал глаза и промаргивался. «Да, это не прогулки по парку»

Пока спускался по шахте, успел прийти в себя и, когда появился в пассажирской каюте, уже был спокоен.

Дёмин и Лянгузов, обмазанные мыльной пеной, водили перед собой осколками зеркала, в попытках поймать нужный участок лица. Опасные бритвы у обоих почти синхронно двигались снизу вверх.

– Что тут у вас с управлением случилось? Чуть меня не скинули, – Паньков напал сразу.

– Тьфу ты, так зарежешь! – Лянгузов от неожиданности дёрнулся.

Дёмин прополоскал лезвие бритвы в котелке с водой: – Мы тоже так и не поняли,

Из рубки управления послышался голос штурвального глубины: – То ли трос на рули где–то зацепился, то ли ещё что… Почекин полез смотреть.

Паньков попробовал рукой воду в котелке: – Угу, зато успели сбегать до радиатора, тепленькой набрать!

Лянгузов соскрёб щетину с щеки: – Ну, допустим, это ещё до встряски, а теперь всё вроде нормально, – кивком в сторону люка показал на спускавшегося сверху Почекина. Паньков обернулся и Почекин с задумчивым видом произнёс: – С тягами на рули всё нормально!

Дёмин почувствовал, что напряжение спало и продолжил разговор с Лянгузовым, вероятно, прерванный появлением Панькова.

– …ну, героем и я побыл бы… – Дёмин пошебуршал лезвием бритвы в котелке, смывая пену, – да и Гудованцеву нравится в героях ходить… тщеславному нашему… Ха, вон сколько времени бинты с рук не снимает, там уж всё зажило, но нет… нравится.

– Тщеславие не самое плохое качество. Я так со стороны смотрю, Гудованцев на Нобиле старается походить. Тот такой же холодный. И этот случай… слышал? подобное с Нобиле когда–то произошло… – Лянгузов прицеливался, чтобы срезать очередной участок щетины.

– Не–е–т, не слышал.

– А–а, тебя ж тогда не было… Это когда в Петрозаводск летали, Нобиле рассказывал, как в Италии они построили маленький дирижабль полужёсткого типа,… всего две тысячи кубиков…

– Малютка такой, а полужёсткий? Это, что же, меньше нашего «Вэ–пять»?

– Да, но удачная конструкция оказалась. Обозначение дали «Эм–Эр». В расшифровке с итальянского – «минимальная жёсткость». И так Нобиле этот корабль понравился, что он сам освоил пилотирование. Рассказывал, даже в одиночку садился на площади в Риме.

– Силён… Может врёт?

– Не знаю. Теоретически возможно. Если всё управление под руками, почему бы и нет… Нобиле с таким упоением нам рассказывал, видно тёплые воспоминания. говорит, «Эм–Эр» для него, как имя его дочери – Мария Роза.

– Ну, это нормально, – Дёмин вытирал полотенцем лицо, – мы тоже любим ласковые названия давать.

– Говорит, часто летали вдвоём с мотористом. И вот при перелёте между Римом и Йези…

– И как ты всякие названия запоминаешь? – удивился Дёмин

– Память – дело нужное, – Лянгузову, видимо, комплимент понравился, – так вот, говорит, в поле приземлились жёстко, да так, что Нобиле из кабины выбросило… ну, ты знаешь, как он залихватски любит наружу из окон высовываться и перед публикой красоваться… Так вот, выбросило, а дирижабль вмиг наверх… Ну ладно, наверное, не вмиг, просто он так рассказывал… Говорит, хорошо гайдроп длинный, да ещё хорошо, что из пеньки, а не как на «Вэ–шесть», металлический. Нобиле, не раздумывая, – хвать! – и по ладоням канат прошёлся, да так что кожу и слизало. Моторист сориентировался, стал газ стравливать. Дирижабль замедлил подъём, а Нобиле удалось канат за дерево обмотать.

– Иван, как думаешь, не врёт? – Лянгузов решил вовлечь в разговор Панькова. – Хотя, если рассуждать, то Нобиле, ведь только свой вес держал.

– Если не сильный ветер, то вполне можно удержать, – Паньков развёл руки в стороны.

– Ну, порывы ветра ведь были… И ещё Нобиле, как в насмешку, к рассказу добавил, что моторист этот в гондоле… подожди, щас фамилию моториста вспомню… Дзе–ци… точно, Дзеци… пока поднимался, орал, как резанный, и молил о помощи, а потом всем рассказывал, что Нобиле неправильно приземление делал. За это Нобиле с Дзеци больше не разговаривал.

– Похоже на Нобиле. Вспомни, как он с Трояни. Друзья–друзья, а потом – хлоп! – больше видеть друг друга не могут, – Паньков посматривал на выбритое лицо Дёмина и раздумывал, как бы тоже побриться.

Лянгузов в паузе между болтовнёй, провёл бритвой по намыленной щеке

– Что там у тебя во рту? – Паньков смотрел на оттопыренную щёку Лянгузова.

– Это у него шарик из слоновой кости. Ему Нобиле подарил, – Дёмин, казалось, с завистью, ухмыльнулся.

– Опять Нобиле! – Паньков рассматривал протянутый ему на обозрение гладкий шарик, – везде Нобиле. Куда ни посмотри, о чём не расскажи.

– Ну а что, разве плохая идея? Так в Неаполе в портовых кварталах бреют за два сольдо. Шарик во рту. Сначала одну сторону побреют, потом шарик перекатят… и другую щёку.

– Да хватит уже! – Паньков озирался по сторонам, – Почекин, сбегай воды тёпленькой набери, давай и мы с тобой побреемся.

14

– Герц Беркович, здравствуйте, а я к вам посоветоваться, – Ольденборгер, не проявляя никаких признаков должностной субординации, видимо, компенсируя это разницей в возрасте в свою пользу, ввалился в кабинет Харабковского, – есть ли новые сведения об американском «Мэконе»?

Харабковский, будто не заметив, что тот вошёл без стука и не протянул руки для рукопожатия, спокойно произнёс:

– Официальная версия – метеоусловия неблагоприятные.

– Слухи ходят, – Ольденборгер плюхнулся на стул напротив стола Харабковского, – что, возможно, было повреждение газовых отсеков из–за трения при перетекании газа.

– Трение? – Харабковский, с недоверием, посмотрел на Олденборгера. – А вы с этим вопросом официально ко мне пришли или так просто интересуетесь?

– Официально! – Ольденборгер подёрнул папкой, зажатой подмышкой. – Мне парторг статью поручил написать. И по политической линии чтобы всё было нормально. С этим я справлюсь, а вот по