Читать книгу - "Венецианские куртизанки - Мюриель Романа"

узнала судебного пристава, угрожавшего им перед ее отъездом в Венецию.

– Что здесь происходит, сударь? – сухо осведомилась она.

Пьер подошел к сестре и со смущенной улыбкой сжал ей руку, чтобы успокоить.

Пристав с любопытством уставился на нее.

– Меня прислали власти взыскать непогашенные долги. Ваша семья опаздывает с платежом, мадемуазель.

За его спиной появилась понурая мать семейства.

– А пока что я взыскиваю задаток.

– Оставьте в покое мою мать, убирайтесь! – прошипела Мадлен, сжав зубы.

Он угрожающе шагнул к ней, наклонился и, обдавая ее зловонным дыханием, проговорил, присюсюкивая:

– Я оставлю ее в покое, если ее место займешь ты, малышка.

Мадлен застыла, готовая влепить ему пощечину, но вместо этого достала из кармана кошелек и бросила на пол. Монеты раскатились в разные стороны.

– Возьмите, и вон отсюда! Чтобы духу вашего здесь больше не было!

Пристав с кряхтением нагнулся, подобрал по одной монете и спрятал в карман кошелек.

– Что ж, знайте, если опять задолжаете, я с удовольствием вернусь и займусь лично вами.

Стоило приставу убраться, Мадлен бросилась в объятия матери, рыдая вместе с ней. Когда слезы иссякли, она повернулась к своему младшему брату, следившему за происходящим, не веря своим глазам.

– Выше голову, мы спасены! У меня для вас важная новость. Я поступила на службу к самой королеве-матери. Мы больше никогда не будем нуждаться в деньгах.

Мать и брат смотрели на нее со смесью восхищения и надежды.

– Мадлен, ты – ангел, спустившийся с небес! – пролепетала мать, воздевая руки.

– Королева-мать знает, что ты читаешь Библию по-французски? – взволнованно спросил Пьер.

– Как ты вырос! – воскликнула сестра, любуясь его возмужавшей фигурой.

– Да, мне уже тринадцать лет, я теперь мужчина. Но ты не ответила на мой вопрос.

– Нет, не знает и не узнает, можешь не волноваться.

Она видела, что этих заверений мало, чтобы он успокоился. Как его убедить, если она принимает все меры предосторожности, чтобы ни у кого не возникло подозрений? При всех рисках она полагала, что ее спасет принадлежность к Эскадрону.

Мать упала на скамью, любуясь нежными отношениями своих соединившихся детей.

– Как твоя учеба? – спросила брата Мадлен.

– Пришлось ее прервать, но я каждый день записываю все, что вижу во время прогулок по Парижу, – ответил он и гордо показал толстую пачку листков.

– Это хорошо, но не забывай об осторожности. Как я слышала, еще продолжают гореть костры.

– Не беспокойся, я очень осторожен.

– Без этого никак. Главное для тебя – вернуться к учебе.

– Спасибо, дорогая сестрица. А теперь расскажи нам о твоем путешествии!

Мадлен вздохнула.

– У меня нет твоего таланта. И потом, ничего особенного не произошло, – ответила она, хотя в голове у нее сменяли друг друга картины, о которых она никогда им не заикнется: связь с Монтгомери, неволя во дворце визиря…

Брантом

Брантом в восхищении смотрел в окно, выходившее на Сену. Напротив нового, еще не достроенного Лувра высились огромные башни Лувра средневекового. В нишах вдоль фасада красовались изваянные великими скульпторами статуи, вдохновленные античными оригиналами. Но к гордости, наполнявшей его сердце, когда он поднимался по широкой лестнице дворца, примешивалось беспокойство: как примет королева-мать его донесение о неудаче?

В дверях приемной Екатерины Медичи Луиза, словно читая его мысли, повернула к нему голову. Она считала его виновным в фиаско их миссии, и он признавал ее правоту. Сейчас в его взгляде читалось раскаяние. После бегства Монтгомери, случившегося по его оплошности, Луиза старалась к нему не обращаться, если не считать редких случаев, когда без этого никак нельзя было обойтись. Он опростоволосился самым непростительным образом и даже не мог привести в свое оправдание попытку сразиться, подобающую дворянину. Внезапно опрокинутый на пол, как мальчишка, он теперь думал только о том, как восстановить свою поруганную честь.

Его кузина Клодина адресовала ему улыбку. Она и Изабо проявляли к нему снисхождение, Мадлен же его игнорировала – не столько от безразличия, как он полагал, сколько сосредоточенная на своих воспоминаниях, о которых вынужденно помалкивала.

Привратник распахнул перед ними двери.

– Вас примет ее величество королева-мать, – объявил он.

Первой вошла Луиза, такая же величественная, как ее королева. За ней последовали Клодина, Изабо и Мадлен. Замыкал шествие Брантом, чьей последней надеждой было попробовать остаться незамеченным в силу своей малорослости.

Екатерина Медичи внимательно их оглядела, горделиво выпрямившись в черном платье и черной вуали. Четыре женщины присели в почтительном реверансе, Брантом изящно поклонился чуть ли не до пола.

– Наконец-то я вас встретила, мессир Брантом, – заговорила королева-мать.

Радость оттого, что его узнали, сразу сменилась подозрением, что это неспроста и что ему придется об этом пожалеть.

Клодина шагнула вперед.

– Сейчас мой кузен с удовольствием доложит вашему величеству о том, как он помог нам в осуществлении нашей миссии.

Королева-мать смотрела на него с сомнением. Не иначе, рассказ о бегстве Монтгомери уже достиг ее ушей, она уже знала, что его действия достойны порицания. Брантому хотелось провалиться сквозь землю, но его дражайшая кузина буквально пригвождала его к полу своим суровым взглядом. От флорентийки не укрылась ирония всей ситуации, о чем свидетельствовала ее обращенная к нему приветливая улыбка.

– Прекрасно, мессир де Брантом, мы вас слушаем.

Брантом поклонился ей с еще большим почтением, чем в первый раз.

– Ваше величество делает мне огромную честь, отчего мне было бы затруднительно поведать обо всем откровенно. Прошу ваше величество разрешить моей возлюбленной кузине говорить от моего имени.

Считая себя дрянным рассказчиком, он даже хотел крепко выпить перед аудиенцией, чтобы набраться смелости. Впервые он стоял так близко к коронованной особе, и королева-мать казалась ему гораздо внушительнее, чем можно было судить о ней по гобеленам на стенах Лувра.

Но вместо Клодины слово взяла Луиза, и у Брантома мигом пересохло во рту.

– Мадам, мессир де Брантом внес, без сомнения, свой скромный вклад, но лучше бы его с нами не было, – начала она, с негодованием косясь на него.

– Что это значит, Луиза? – спросила королева-мать.

– Мадам, Летучему эскадрону не нужны мужчины, тем более такой, как он. Нам следовало бы самим от него избавиться, – ответила фрейлина с непоколебимым спокойствием.

– Вы предлагаете его казнить? – возмущенно воскликнула Изабо.

Брантом был очень благодарен ей за беспокойство о его судьбе. Луиза небрежно усмехнулась.

– Нет, лучше будет отправить его обратно в Перигор с полным кошельком, пусть бы там и остался.

«Я это заслужил», – мелькнуло в голове у Брантома, втянувшего голову в плечи.

– Мадам, мадемуазель де ла Беродьер права, но никакой битком