Читать книгу - "Ярослав и Анастасия - Олег Игоревич Яковлев"

Звонимира, глядя на его мучения, неожиданно истерично расхохоталась, и смех её был какой-то каркающий, старушечий.

– Ты что наделала, ведьма?! – воскликнул Кормилитич. – Вовсе разума лишилась, что ли?!

– Я-то как раз и не лишилась. А ты вот, видно, в объятьях княжны голову-то и потерял! – Звонимира села напротив него.

В платье голубой парчи, доходившем до пят, как всегда, нарумяненная и набелённая, с тонкими устами и небольшим прямым носиком, стройная, она была сейчас довольно хороша, несмотря на свои лета.

– Дура ты! – продолжал сокрушаться Володислав. – Я ить чрез Болеславу сию возлететь мог, яко сокол в небеси, первым человеком в Галиче стать! А может, и на стол княжеский воссесть. Говорил же: сын я Владимирки Володаревича! От греха его с матерью моей, Млавой, родился!

– Ха-ха-ха! Князь сыскался, тож мне! – с издёвкой промолвила Звонимира. – Скажи кому, дак али засмеют, али прибьют за слова такие, по Ярославову повеленью! Сидел бы уж лучше да помалкивал! Князь!

Она снова хохотала, высмеивала его. Володислав скрипел в бессильной злобе зубами, кусал тонкие вислые усы, плевался с досады.

Что с ним сейчас творится, сам до конца не понимал. Отчаяние и горечь утраты куда-то схлынули, ушли, вспоминалось лишь, как презрительно называла его покойная Болеслава байстрюком, как расстроила она дело с дочерью Коснятина, как из-за неё, по сути, попал он в поруб.

«А ведь она права, моя жена», – простучала в голове скользкая, гадкая мыслишка. И тотчас сменил её змейкой пробежавший по спине страх.

Володислав, к изумлению Звонимиры, резко вскочил на ноги.

– Ежели ты её отравила, сие откроется. У умерших от яда тело чернеет. Сразу подумают на нас, на меня с братьями! На меня в первую голову! Ну-ка, сказывай, сказывай вборзе, дурочка моя, кто тебе яд дал?! Еже жить хочешь, заклинаю, говори! Иначе всех нас князь под замок посадит, в порубе сыром окажемся! Я тамо посидел, я ведаю, каково оно, в яме вонючей от хлада дрожать!

Он говорил негромко, почти шёпотом, и опасливо озирался по сторонам. Не думал он более об умершей Болеславе, одна мысль владела им – спасти, оберечь себя!

Звонимира задумчиво потёрла чело.

– Ну, грек один. Из Царьграда. Птери… Имя такое заковыристое, не выговоришь… Пте-ри-ги-о-нит, – с трудом выговорила она по слогам. – Посоветовал он положить зёрнышко под ноготь и неприметно в чару опустить. Тако и содеяла на пиру вчера.

– Что?! Птеригионит! – Кормилитич, словно ужаленный, бросился обратно на скамью.

Он тотчас вспомнил, как давеча один знакомый купец рассказывал об этом греке. Когда-то ранее он бывал в Галиче, и говорили, будто его рук дело – гибель князя Ивана Берладника. Теперь же ходили слухи, что он здорово нагадил в Царьграде и опять бежал в Червонную Русь.

– Да на сего Птеригионита сразу князь и подумает! Сволочь известная! А он тебя тотчас выдаст! Следом же за тобою и меня схватят! Да и братьям не поздоровится тогда!

Звонимира, видно, не на шутку встревожилась.

– Ну, дак его надо… – начала она.

– Без тебя знаю, что надо. Где дом его?! Говори!

– Возле Ломницы, на крутояре. Изба маленькая такая, неприметная.

Володислав снова вскочил на ноги, стал быстро собираться.

– Я ко братьям. Торопиться надобно. Опередить сыск княжий! Ты сиди здесь, не высовывайся.

Запахнув кафтан, он стремглав вылетел за дверь.

…Ближе к вечеру, когда суетливая городская жизнь понемногу замирала, трое братьев, облачённые в простые вотолы грубого сукна, на крытой рядном телеге направились в загородную слободу. Без труда отыскали они на косогоре мрачную, вросшую в землю избёнку.

Ответом на короткий стук была гробовая тишина. Братья заколотили сильнее, затем ударами ног им удалось сорвать дверь с петель. Володислав, со звоном обнажив кривую саблю, первым ворвался в горницу. Темнота и пустота встретили братьев. Ничего не видя перед собой, они нелепо натыкались друг на друга.

Изуродованная дверь тихонько скрипнула. Во дворе промелькнула маленькая тень.

– Тамо он! За ним! – крикнул Володислав.

Братья с саблями в руках гурьбой вывалились из избы. Евнух, волоча больную ногу, бежал вдоль кривой, петляющей промеж домов улочки. Он то и дело оглядывался назад, злобно щерясь.

«Уйдёт, гад!» – успел подумать Володислав.

Откуда-то сзади них пропела стрела. Птеригионит вдруг резко остановился, застыл на мгновение, словно удивлённый, что же произошло, и рухнул ничком в дорожную пыль. Стрела ударила ему меж лопаток и торчала в спине.

Братья недоумённо переглянулись.

– Тоже мне, мужи! – Звонимира бросила на телегу лук и колчан со стрелами. – Олухи Царя Небесного! Даже тут, и то жёнка всё деять должна!

Глядя на хмурого Яволода, изумлённого Ярополка и опасливо озирающегося по сторонам Володислава, она внезапно истерично расхохоталась.

Яволод укоризненно покосился на старшего брата и подошёл к лежащему евнуху.

– Мёртв! – сухо обронил он.

Птеригиониту всегда не везло с женщинами, которых, особенно красивых, ненавидел он всеми фибрами своей тёмной души. И погубила его тоже женщина!

– Погрузим его на телегу, швырнём в реку, – предложил, глядя на убитого, Ярополк. – Теченье сильное, унесёт.

– Да, верно. Поспешим, братья! – Тёмные глаза Володислава лихорадочно заблестели.

– С вами поеду. Иначе опять безлепо створите, – заявила Звонимира.

…Тело евнуха, вмёрзшее в днестровский лёд, отыскали студёным январским днём рыбаки. Выслушав рассказ о нежданной находке, князь Ярослав набожно перекрестился.

«Туда и дорога ему», – только и подумал он.

О том, что Болеславу отравили, князь узнал от лечца, осматривавшего тело покойницы. Он снарядил сыск, стал сам бояться отравы, поручая работу на поварне только преданным людям, но почему-то после смерти снохи почувствовал в душе облегчение. Словно дышать даже стало ему свободнее.

Глава 102

Стоял ранний зимний вечер, мороз рисовал сказочные узоры на оголённых ветвях дерев. Спряталось по домам всё живое – люди, скотина, кошки. Злой ветер свистел в щелях домов, гулял по улицам, вздымая снежные клубы. На небе горела полная луна, и по ней, словно серо-мутные всадники, мчались мелкие лохмотья туч.

В ворота терема боярина Семьюнки кто-то громко и настойчиво постучал. До ушей сына Изденя донеслись голоса привратника и слуг. Следом за тем в дверь протиснулся челядин.

– Боярин. Гость к тебе.

– Покличь. – Зелёные глаза Красной Лисицы встревоженно забегали.

Давно не созывал к себе Семьюнко гостей, жил в последнее время довольно тихо, благо царили на Червонной Руси мир и покой. Вперёд не лез, а новых волостей от князя ждать не приходилось. Правда, Ярослав его не забывал, часто звал в терем на совещания, но прежняя близкая дружба словно бы куда-то улетучилась, исчезла. Вот и сиживал Семьюнко часами