Читать книгу - "Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин"

Доберусь на второй триреме, посмотрю, какой на ней экипаж, что можно и чего не нужно ждать от него. Она ведь будет под моим командованием, как и все остальные воинские подразделения в провинции Иллирик.

Глава 75

Салона — небольшое уютное поселение тысячи на три жителей, имеющее римское городское право. Оно уже второй век под властью римлян, но только двадцать лет назад получила статус римской колонии. Стены высотой метров шесть, а прямоугольные башни метра на три выше. Внутри много каменных римских домусов и греческих ойкосов. Главные улицы шириной метров пять-шесть, остальныеу́же в два или три раза. Есть и такие, где два человека расходятся с трудом. Зато там всегда тень и сквозняк, что для южного города большой плюс. Имеются амфитеатр и цирк, в котором проводятся изредка гладиаторские бои, которые обычно совмещают с казнями преступников, чтобы продлить зрелище бесплатными номерами. Здесь не Рим, зрителей мало, да и не богачи за редчайшим исключением. Привозить сюда большую группу гладиаторов невыгодно. Рядом с городом земли раздали отслужившим легионерам, которые теперь являются главной поддержкой местной администрации. Как предупредил меня предшественник, в случае опасности, осады гарнизон пополнится шестью-семью сотнями опытных воинов.

Резиденция наместника провинции находится в бывшем дворце последнего иллирийского царька Гентия, который решил повоевать с римлянами. Продержался месяц, после чего попал в плен, а страна была разделена на три части. Южные территории отошли к провинции Македония. Не сказал бы, что дворец красив или оригинален, хотя мрамора на него потратили много. Главное достоинство — толстые стены и большие комнаты, благодаря чему в некоторых порой не слышен звонкий голос Флавии. В моем римском домусе и латифундии таких мест не было вовсе. Вместе с нами во дворце живут римские чиновники и рабы. Среди последних много аборигенов из разных племен, которые даже под римлянами продолжают воевать друг с другом. Впрочем, мои предшественники поощряли это. Разделяй и властвуй.

В Иллирике сейчас базируются Одиннадцатый и Пятнадцатый легионы. Первый, созданный Гаем Юлием Цезарем и хорошо знакомый мне, стоял в двух днях пути восточнее Салоны, второй был переведен сюда из Испании, где участвовал в войне с кантабрами, и размещен на северо-востоке провинции. Я отправил сына вместе с частью прибывших с нами родственников служить в Одиннадцатый легион, а остальные попали в Пятнадцатый. Поболтаются годик в каструме, выучат по несколько слов из военного лексикона, в основном ругательства, после чего будут считать себя бывалыми вояками, имеющими право на доходную магистратуру в Риме.

Как только я обосновался в Салоне, ко мне потянулись вереницей местные авторитеты. Каждый приходил с подарком, который отдавал Флавии. Не знаю, откуда, но они были в курсе, что я не беру взятки, и что жена у меня нормальная. Ночью она докладывала мне, кто на какую сумму расщедрился и сколько заплатит, если помогу решить вопрос. Чаще всего это было желание прихватить чуток государственной земли или отвертеться от наказания за подобное деяние. Земля пока что самое ценное богатство. Ее не унесешь, положив в карман. Даже если нагрянет вражеская армия, вытопчет поля, вырубит сады и виноградники, можно будет засеять заново, взяв в долг под нее. В итоге я изредка следую советам жены, помогая в первую очередь бывшим легионерам, а она подсчитывает барыши. Доход сопоставим с тем, что получал с латифундии без учета производства зеркал, свечей и мыла, и при этом никаких хлопот.

Можно было бы резко повысить прибыльность должности, введя дополнительные налоги по какому-нибудь надуманному поводу и положив эти деньги в свой карман. Иногда такое заканчивается бунтом или расследованием цензоров, иногда проскакивает, и проконсул или пропретор возвращается в Рим очень богатым. Пока что в Иллирике римляне освоили, то есть пересчитали и обложили налогами, только тех, до кого сумели дотянуться. Это живущие в городах и рядом с ними и вдоль дорог, которые сейчас строят оба легиона. Докуда проложили, там и обложили. Делают это чиновники на местах, но почести за увеличение налогооблагаемой базы, доходов казны достаются мне. Я приказал им не наглеть. Мне надо без залетов просидеть здесь год, выполнить обязательства перед Республикой, после чего вернемся с женой домой и заживем в свое удовольствие. У моего сына будет отец пропретор, отслуживший честно, не вляпавшийся в скандалы. Это поможет ему и другим моим потомкам делать карьеру. У римлян достойные предки — политический капитал. О моих потомках будут говорить, что они дети, внуки, правнуки, праправнуки (нужное подчеркнуть) претора года консулов Гая Марция Цензорина и Гая Азиния Галла, пропретора провинции Иллирик в следующем году.

Я предполагал, что Флавии будет в Салоне умирать от скуки, что задохнется без столичной суеты. Сильно ошибся. Она быстро втянулась в роль жены наместника. Так сказать, первая леди Иллирийского уезда. Оказалось, что это лучше, чем быть сто второй в Риме. Вместо меня снимает, как сливки, почести и подхалимаж со всей провинции.

Делами я занимался, как принято в Римской республике, только в первой половине дня. Затем наступает хора секста (шестой час, то есть полдень, если считать от рассвета), которую позже переименуют в сиесту. Я иду в термы, которые есть во дворце, потом обедаю и отдыхаю в прохладной комнате. Изредка, если появляется срочное дело, возвращаюсь в кабинет во второй половине дня. Принимаю разных чиновников, отдаю им распоряжения или делаю втык, подписываю самые разные указы, отвечаю на письма из Рима и от магистратов находящихся в моем подчинении поселений. В общем, обычная административная суета. Затем принимаю граждан, каждому из которых Рим в моем лице что-то должен. Порой просьбы и даже требования бывают удивительными по наглости. На такие ответ дают ликторы, вышвыривая прочь.

Лично ко мне первая просьба была от Марсии Гегании. Пришла на прием в желтой тунике с длинными рукавами, поверх которой была зеленая стола-безрукавка с красными воротом и проймами и по подолу плиссированной оборкой с золотыми блестками. На голове золотистая митра — кусок материи, прикрывавший заднюю часть, оставляя спереди открытыми волосы, красиво уложенные в местный вариант прически «а ля Октавия». Брови и ресницы покрашены, а губы нет. С ней был сын Спурий, который выглядел лет на двенадцать-тринадцать. Он был светло-рус, сероглаз и походил на моего сына Тита. Его мать угадала мои мысли и с трудом скрыла улыбку.

После обмена приветствиями я усадил их на стулья по правую сторону Т-образного стола. Завел эту мебель, приехав сюда. Так мне привычнее чувствовать себя большим начальником. Я выпроводил секретаря Аврелия Летилия и