Читать книгу - "Ловцы черных душ. Дело летающего ведуна - Роман Валериевич Волков"

– Позвольте не согласиться с вами, Нестор, – нахмурился Муромцев. – Мы говорим лишь о мелких нестыковках в деле. Но Инюткин, в отличие от студентов, определенно виновен. Улики неопровержимы, вплоть до запачканной кровью одежды и корчаг с кровью в его погребе…

– Пусть так, пусть так, – замахал на него руками Барабанов, – но я ведь вам не первый раз стараюсь рассказать о своей молодости и ее ошибках. Как вы помните из моего предыдущего рассказа, Неподкупный никого не убивал самостоятельно, вместо этого он внимательно изучал слабости каждого участника революционного сообщества и виртуозно играл на них, приводя несчастных к преступлению. Нет-нет, я вовсе не имею в виду, что это Неподкупный убивает местных чиновников, хотя чем черт не шутит, но давайте просто представим, что на самом деле нашелся такой маниак, хитрый, образованный, облеченный властью и имеющий хорошие связи, при этом он безумец и приверженец оккультизма и черной магии, но сам совершать жуткие преступления он по каким-то причинам не способен, физически или опасаясь выдать себя.

И вот все, что нужно этому негодяю, всего лишь найти подходящего исполнителя, какого-нибудь недалекого мужика, который к тому же считает себя несправедливо обиженным по службе, после этого забить ему голову деревенскими сказками про колдунов вперемешку с социалистическими агитками о несправедливости устройства российского чиновничества и ненавистью к любому вышестоящему начальству… И вуаля! Коляха совершает убийство по его указке!

– Хорошо, хорошо, я вас понял… Но мотив? Какой у него может быть мотив?

– Ну, тут как раз все более-менее понятно, и я в наличии мотивов у подобных людей убедился на собственной шкуре. Во-первых, подобные личности стремятся удовлетворить собственную болезненную жажду крови и убийства, просто чужими руками. Куда как приятнее чувствовать себя кукловодом, чем марионеткой, как нам известно из недавнего нашего дела. Во-вторых, ему доставляет удовольствие сеять хаос, пускай даже эксплуатируя священную идею революции. Это мы обсуждали с самого начала расследования. Люди видят, что государство не может защитить своих младших служителей, это вызывает ропот и недовольство, ведь под нож идут самые бедные и загруженные трудовые лошадки, а государству на них наплевать, все видят, что их убийства и похищения не расследуются как должно. Это рождает тяжелую обиду и образует трещины в самом основании империи.

– И какова же его выгода во всем этом? – упавшим голосом спросил Муромцев.

– Непонятно, – согласился арестант. – При одном условии! Если это не агент охранного отделения Валуа. Ведь если это он, то все становится на свои места, и тогда выгода очевидна…

Его прервал оглушительный стук в дверь и оклик конвоира:

– Время! Время! Выходите немедленно!

– Валуа просто делал вид, что якобы расследует это дело, – затараторил Барабанов, игнорируя крики из-за двери. – Хотя, по сути, это он его и организовал. Заодно он хотел избавился от надоедливых студентов университета, против которых долгое время не мог накопать ничего стоящего. Вы же не будете отрицать, что это именно Валуа хотел спровоцировать их на убийство, и в эту ловушку попался я. Вы же видите, что ему наплевать на сломанные жизни, он просто стремиться получить то, что хочет, любой ценой!

– Почему же он тогда не остановился на вашем аресте? – спросил Муромцев, оборачиваясь на сотрясающуюся дверь.

– Потому что я, равно как и вы, влез в его план и сломал его игру. Провокация сорвалась, и студентов уже никак было нельзя обвинить в убийстве. Конечно, ему удалось схватить меня, но на убийцу я тоже не тянул, у меня ведь было прекрасное алиби – я был в Петербурге за тысячу верст отсюда; либо, если дело касается последнего убийства, я вообще сидел в этой камере. Так что Валуа, как вы помните, был страшно взбешен и решил…

Дверь, наконец, распахнулась с громким скрипом, и в камеру ввалился усатый конвоир, пунцовый от гнева, и, едва сдерживаясь, процедил сквозь зубы:

– Ваше благородие господин столичный сыщик, извольте на выход. Вам же было говорено, не больше пяти минут. Если кто узнает…

Он грозно сверкнул глазами и отошел в сторону, пропуская гостя за дверь. Барабанов вскочил было следом, все еще сжимая в руке пачку бумаг, но Муромцев жестом остановил его.

– Нестор, оставьте эти заметки себе, изучите их получше, возможно…

Он не успел закончить, дверь захлопнулась, и Барабанов снова остался в тишине и одиночестве, сидеть на железной койке, зажав в пальцах давно потухшую папиросу.

Муромцев спешил в гостиницу, не разбирая дороги, в голове сияли сполохи огня, но мысли были ясными и четкими как никогда. В этих сполохах теперь он четко видел, что он упустил. Он совершенно забыл, зачем вообще нужны Ловцы черных душ, в чем была их особенность, их предназначение. Жертвы. Вот о ком они должны были думать, вот на ком они должны были сосредоточиться. Почему к ним была проявлена такая жестокость? Для этого была причина, и на эту причину ему пытался намекнуть Барабанов. Ничего в этом деле не было просто так, и объяснить все эти чудовищные ампутации просто бессмысленным сбоем переутомленного мозга было невозможно. И еще ему была нужна немедленная помощь друзей.

Он застал обоих оставшихся членов команды в комнате у Нестора, среди полусобранных чемоданов. Игнорируя их недоуменные вопросы, сыщик бросил на стол туго перевязанную папку с документами.

– Вот личные дела погибших чиновников и вся информация о жертвах. Нам нужно немедленно изучить их, чтобы понять, что мы упустили. Я уверен, что должна существовать какая-то связь между органами, которые ампутировал убийца, и личностями убитых. Это все не плод спонтанного действия безумца, а четкий логичный план.

Лилия потянула за веревочку на папке и осторожно заглянула под обложку, словно опасаясь, что внутри затаилось опасное насекомое.

– Ох, Роман Мирославович, где вы это раздобыли?

– Полицмейстер нам пока что помогает, но, боюсь, надолго его не хватит. Поэтому нам нужно немедленно использовать появившуюся возможность поговорить с Коляхой-младшим.

– Но что это за возможность? – удивился отец Глеб. – Ведь посещение подозреваемого строго ограничено, сыщикам туда вход заказан.

– Сыщику да, – согласился Муромцев, – а вот священнику для исповеди все двери открыты. Валуа, на наше счастье, в отъезде до вечера, принимает почести от губернатора, так что полицмейстер сказал, что, если вы сегодня подмените батюшку в тюрьме полицейского управления, он закроет на это глаза.

– И о чем же я должен поговорить с рабом божьим Николаем?

– Я изучил все доступные записи допросов и обратил внимание, что Коляха избегает разговоров о том, куда он дел тела жертв, просто говорит, мол, утопил в болоте, но в каком, где?