Читать книгу - "Искатель, 2003 № 04 - Журнал «Искатель»"

суммах, но занимавшего все его время. Через год с небольшим после свадьбы замдиректора скончался от апоплексического удара во время любовных игр с супругой. Всем работникам предприятия было известно о слабом сердце начальника, не составляла исключение и Зинаида, работавшая тогда секретаршей замдиректора по особым поручениям, то есть еще и охранником. В этом качестве она имела право на ношение оружия, имеет и по сей день. Кстати, по свидетельству коллег, с самого момента приема на должность Зинаида принялась строить своему шефу глазки. Как видно, весьма успешно.

Зинаиду спасли от судебных разбирательств два факта — оставшееся неизмененным завещание замдиректора, по которому она не получила ничего, и показания домработницы и шофера, в один голос утверждавших, что супруги жили душа в душу.

И еще одно обстоятельство удалось раскопать следователям. История была совсем давней, еще школьного времени. Зинаиде тогда не исполнилось и пятнадцати. В классе, где она училась, довольно долгое время ходили слухи о ее слишком близкой дружбе с одноклассницей. Поговаривали, что однажды их застали в туалете страстно целующимися, впрочем, оговорюсь сразу, дальше шепотков на эту тему дело не шло. Пока подруга Зинаиды не переметнулась к молодому человеку из параллельного класса. Такое простить оказалось невозможным, Зинаида подстерегла изменницу на вечерней прогулке и жестоко избила ее. Родителям потерпевшей пришлось обращаться к врачам на предмет возможного сотрясения мозга; сама же Зинаида остаток восьмого класса доучивалась в другой школе…

Прямых доказательств, обличающих Зинаиду Кищук в покушении на убийство своего мужа следствию собрать так и не удалось. Однако убежденность в ее виновности, подкрепленная чистосердечным признанием, позволила делу добраться до суда. Василий был в ярости, он только что выписался из больницы и осаждал прокуратуру, но всякий раз получал от ворот поворот — к его мнению прислушиваться не хотели. Тогда он нанял для жены частного адвоката. Выбор его пал на меня.

Ознакомление с делом не отняло много времени, я и так был наслышан о нем и лишь проглядывал четырехтомное собрание сочинений следствия, в котором едва не каждый документ вопиял против моей подзащитной. Обвинение не без оснований казалось серьезным, сыщики собрали все, что им удалось накопать на Зинаиду, и присовокупили к делу. Что же до ее супруга, то почти все свои наработки в этом направлении они благоразумно оставили при себе. Я почти ничего не знал о них, пока не предпринял подобное расследование, проще говоря, сам не принялся перекапывать грязное белье.

Ты меня прекрасно знаешь, дружище, все эти дурно пахнущие сплетни, компрометирующие материалы прошлых десятилетий, все многочисленные выписки из материалов личных дел и медицинских карт, именуемые косвенными доказательствами, казались и кажутся мне отвратительными. По мере сил я пытаюсь бежать их. Но в этом деле, против таких обвинений можно было противопоставить только подобные им. А уж кто кого перебросает грязью — решит суд; тем более что я стремился не к уменьшению срока подзащитной, но к полному ее оправданию.

Да, я надеялся, что из зала суда Зинаида выйдет с гордо поднятой головой. Тем более мои контакты складывались удачно: мне удалось уговорить Зинаиду не вешать на себя всех собак, хоть и с немалым трудом. Прокурор, с которым я встречался незадолго до начала суда, был настроен миролюбиво и признал, что, если Зинаида будет согласовывать свои показания с Василием и существенных противоречий в них не сыщется, суду придется ее отпустить. Как и мне, Виктору, моему старому приятелю, с самого начала не понравилось это дело, но, как говорится, назвался груздем — зачитывай обвинение.

Первое заседание суда неожиданно было перенесено на неделю. Случилось из ряда вон выходящее: Василий неожиданно для всех переменил показания. Теперь он заговорил о покушении на убийство. А предыдущие свои слова объяснял аффективным желанием любящего супруга защитить свою половину. Ныне же он ни с того ни с сего разобрался в сложившихся обстоятельствах — возможно, не без помощи прокурорских работников — и решил не выгораживать более жену. А может, и самостоятельно — к тому времени я неплохо понимал Кищука и предполагал, что подарок прокурору он мог преподнести и по собственной инициативе.

Надо сказать, Зинаида держалась молодцом. Узнав, что ее супруг начал свидетельствовать против нее, она как-то вся сжалась, но не отказалась идти до конца. В ней проснулась злость, смешанная с отчаянной решимостью выиграть дело и надеждой на то, что я не подведу.

Теперь исход дела зависел от упорства сторон и силы красноречия их представителей. Прокурор особенно не церемонился, с самого начала слушания он открыл козыри, поднял все нелицеприятные факты из жизни моей подзащитной, поставив их в порядке нагнетания страстей, добавив кое-что и из истории мужа, пережившего нервный срыв и искавшего утешения у новой жены. Присяжным такая тактика не особенно понравилась, но не согласиться с очевидным они не могли.

Когда пришло мое время в прениях, я первым делом предупредил господ заседателей, что буду пользоваться тем же, что и обвинитель, оружием, правда, той его частью, какую прокурор благоразумно решил скрыть от общественности.

В большей степени мои слова касались Василия. Я пытался доказать, что случившееся есть не покушение на убийство, а попытка самоубийства, причем далеко не первая. Если быть точным, третья, первые две относились ко временам десятилетней давности, когда безработный Кищук проживал со своей матерью. Два раза он вскрывал себе вены, сперва на одной, затем на другой руке, оба раза мать успевала помочь ему. После второго случая она и направила сына на лечение.

Присяжные в этот момент зашумели, а прокурор попытался воспользоваться ситуацией и склонить чашу весов на свою сторону. Он напомнил о пистолете. Для чего, спрашивается, Зинаида хранила оружие у себя дома, как не в качестве последнего средства убеждения. Кищук не раз просил избавить его дом от оружия, полагая, что это не доведет до добра, и он оказался прав в своих подозрениях. Я напомнил обвинителю, что Кищук страдал паранойей, а любое нервное расстройство может дать знать о себе и спустя годы после вроде бы успешного его излечения. Иначе защите трудно объяснить хотя бы факт неожиданной смены показаний потерпевшего. Не говоря уже о засвидетельствованных обеими сторонами фактах рукоприкладства Василия, чем черт не шутит, он мог воспользоваться и оружием.

Шум в зале не стихал долго. Прокурор вынужден был обратиться к той части своей обвинительной речи, где затрагивалась смерть при туманных обстоятельствах первого мужа Зинаиды. Я же, чувствуя нетвердость почвы под ногами, напомнил об отсутствии заинтересованности подзащитной в смерти первого мужа и, как бы между